Unknown

— Да. Я уже выяснил, в чем тут дело. Три недели назад закончился контракт у одного из заместителей начальника Службы безопасности санатория. Ему отказали в возобновлении договора — когда-то его сюда пропихнул то ли родственник, то лилюбовник, но поддержки больше не оказывал. А зам оказался мужиком ленивым и трусливым и не пришелся к здешнему дво ру. Он изъял запись сразу после того, как мы уехали из

сауны. Но побоялся продавать, и уж тем более, побоялся меня шантажировать. Припрятал улику — видимо, на черный день. Но перед тем как покинуть Таган решил поправить свое

материальное положение. И загнал видео председателю Комитета Имперской Безопасности. Почему этот идиот решил, что отъезд с Тагана его спасет — я понять не могу. Мне сложнее справиться с ситуацией здесь. Я всего лишь пять или шесть

кеннорийцев тут знаю, к которым могу обратиться с личной просьбой. Я устроил на работу нескольких пенсионеров из АТЦ — впихнул на теплые места по старой памяти. Им я могу

доверять. Остальным — нет. Но на Альфе, на Мелене, да хоть

в Океании у меня гораздо больше знакомых. Им он и поведал...

историю своего обогащения.

Спрашивать, что знакомые сделали с неудачливым продавцом видео, Саша не стал. Понадеялся на худшее.

— И что теперь? Как ты будешь выкручиваться?

— Подам прошение об отставке. По состоянию здоровья.

Сделаю это через пару дней, когда выполню все намеченные

пла ны. Надо подготовить запасной выход для тебя и развес-

тись с Хайнцем до того, как грянет взрыв. Я думаю, что пред-

седатель обозлится и разошлет запись определенному кругу

кеннорийцев — Эрлиху, Вальтеру... возможно, даже осчастливит

подарком Илле. Подозреваю, что после этого у меня отберут

браслеты — по заключению врачей, и въезд на Таган будет зак-

рыт. Но пару недель после отставки я тут пробуду — передача дел

требует времени. После того, как я уеду, ты сможешь вздохнуть

спокойно. Разыскивать тебя, или расспрашивать потом никто не

станет. А сейчас существует вероятность...

Арек залез во внутренний карман куртки и вытащил два

не дорогих телефона. Повертел в руках, протянул один из них

Александру:

— Возьми. Видишь широкую клавишу на боку? Если тебя под зывают незнакомые кеннорийцы, если кто-то из сослуживцев вдруг заводит разговор о том, как мы с тобой гуляли в парке, просто прижимаешь клавишу. Я буду носить наушник, не снимая.

Услышу все происходящее и в случае надобности вмешаюсь. По

этому же номеру можешь отправлять мне сообщения. Если тебе

вдруг что-то покажется подозрительным. И не стесняйся. Лучше

перестраховаться. Понимаешь?

— Да... — телефон был теплым, легким. — Второй — для Хайнца?

— Второй — мой. Приемник. Хайнц позаботится о себе сам.

Прямо сейчас его никто не тронет — особенно официально.

Показания мужей суд не учитывает. Завтра или послезавтра мы

получим свидетельство о разводе. Я признался в супружеской измене, чтобы ускорить процедуру. После этого Хайнц уедет в «Гранатовый рай» и отсидится до моей отмашки. И еще... если кто-то начнет тебя расспрашивать о наших отношениях,

надавит — честно вали всё на меня, не вздумай отмалчиваться.

Так и говори: он меня нашел, напоил, заставил, я боялся отказаться... — Арек умолк — зажмурился, стиснул зубы, словно пере жидал судорогу боли.

— С тобой всё в порядке? — вопрос прозвучал глупо и Саша

попытался прояснить, что именно хотел сказать. — По-моему, у тебя температура. Ты выглядишь больным.

Он вновь притронулся к щеке любовника, скользнул под

воротник свитера, убедился, что шея пышет жаром и, не находя

слов — как передать тяжесть на сердце? — притронулся губами к горячему лбу.

— Это из-за стимуляторов. Я их третий день глотаю. Сейчас поеду домой... надо хоть чуть-чуть поспать.

— Погоди-погоди...

Оказавшись в кольце рук, Арек вздрогнул. Повел плечами, стараясь отстраниться, спрятал свой телефон во внутренний кар ман и положил ладонь Саше на грудь, мягко отталкивая:

— Не надо. Я устал, я плохо себя контролирую. То вык-

лючаюсь на ходу, то наоборот... это недосып сказывается.

— Что ты с собой делаешь, а?

Сообщение о существовании видеозаписи и шантаже Алек-

сандра, конечно, встревожило. Но он не считал, что ситуация

грозит ему какими-то ужасными последствиями. С него-то что

взять? Указ подписать не подсунешь... Ну, выгонят из санатория.

Пережить можно. А вот наглотавшийся стимуляторов Арек

обес покоил его всерьез — вдруг отключится за рулем? Или, не

дойдя до машины, упадет на снег и замерзнет насмерть? Да если

и не насмерть... Только воспаления легких ему в комплект не

хватало!

Уложить бы его сейчас в постель, обнять, дать выспаться,

ограждая от мира своим телом. Забрать лекарственную лихо-

радку, поделиться здоровым теплом. И — что скрывать? — ур-

вать хотя бы час для секса. Секса. Пусть тут не подходит слово

«любовь», но...

Саша часто перебирал в памяти встречи, подаренные щедрой

осенью, и помнил осторожную нежность. И рассеивающиеся

путы — не как свидетельство унижения, а как просьбу о доверии.

Просьбу, на которую он ответил молчанием.

— Ты уйдешь, и мы больше не увидимся? — догадка пришла внезапно.