Unknown

охранников. Занимая место за решетчатой перегородкой,

4 Schuur (голландский) — сарай.

Арек всмотрелся в лица остальных членов «тройки». Ни лысого, ни седого — так было проще различать незнакомых дедов — он не знал. И сомневался, что Вальтеру удалось кого-то из них подкупить. Уж больно самодовольными и праведными

выглядели их физиономии.

Эрлих не пожелал терять времени даром. Перелистал бу-

маги, цыкнул на лысого, который попытался прояснить какой-то

эпизод — «я вам еще вчера прислал распоряжение ознакомить-

ся с материалами. Вы что, не нашли времени?» — вполуха выс-

лушал защитника и приказал выделить эпизод с шантажом и

захоронением отходов в отдельное дело.

— От имени короны Кеннора. Никто не имеет права игнорировать указы моего покойного отца и делать из будущего курорта свалку испорченных магических предметов, — припе-

чатал принц Утрёхт и, не сбавляя темпа, перешел к основному

вопросу. — Мы собрались здесь, чтобы своей волей определить

степень вины и назначить наказание Ареку Майеру, бывшему

второму наместнику Тагана, обвиняемому в непредумышленном

убийстве. Подсудимый, вы признаете себя виновным?

— Да, — ответил Арек, почему-то ожидая, что Эрлих сейчас

скажет что-то дурацкое, вроде: «Ну вот и хорошо, умница!».

Принц ожиданий не оправдал — отбарабанил меры возможного наказания и предложил лысому и седому выбирать между смертной казнью через повешение и пожизненным заключением с конфискацией имущества и лишением всех заслуг.

Лысый проголосовал за казнь, седой — за заключение. Арек

вперился взглядом в Эрлиха, пытаясь передать мысль: «Не надо!

Хоть ради Пепла, хоть ради Пламени, не позволяй мне мучиться

в подобии жизни!». Принц поежился и проговорил:

— Отдаю решающий голос в пользу пожизненного заклю-

чения. Подсудимый лишается наград и льгот, заработанных во

время воинской службы, а его имущество переходит в распо-

ряжение казны. Приговор считается утвержденным и вступает в

силу с момента оглашения.

«Хорошо, что «Гранатовый рай» Хайнцу при разводе оста-

вил, — подумал Арек. — Настоял, хоть он и брыкался — «не зас-

лужил». Грамотно я казне подгадил. Больше ничего ценного у

меня нет».

— Прошу занести в протокол, — после паузы продолжил

его бывший должник. — Властью, данной мне императором,

я, главнокомандующий Вооруженными Силами Империи, Эрлих Виктор Август Веттин-Кобург, принц Утрёхт, лишаю Аре ка Майера офицерского чина и разжалую его в рядовые.

И, на правах председателя «тройки», вношу ходатайство о замене наказания на пожизненную ссылку в «дикой» колонии.

Согласно действующей поправке к закону «Об искуплении вины браслетчиками рядового состава».

— Позвольте! — вскинулся лысый. — Этой поправке семьсот с лишком лет, она давно устарела, да и использовалась для наказания мелких правонарушителей! Их ссылали на срок до пяти лет.

— Формальных препятствий к замене наказания нет, — оборвал его принц. — Ареку Майеру будет пожизненно запрещен въезд на Кеннор, а также на Альфу и другие цивилизованные

колонии Империи. Он подпишет обязательство о проживании вдали от крупных таганских городов, получит браслеты и начнет трудиться на благо общества, отдавая четверть заработка государству. Прошу вас проголосовать.

Лысый выплюнул гневное: «Против!», а седой поостерегся портить отношения с членом императорской семьи и поднял ладонь со словами: «За!».

Арек не мог поверить своим ушам — Эрлих не просто сохранил, он подарил ему жизнь. Настоящую жизнь, вне стен тюрьмы. На Тагане. Рядом с Александером. Сердце сжалось

от радостной боли, и Арек полез в карман за таблетками, выданными ему врачом.

«Только не хватает сдохнуть в зале суда от счастья».

Действовать скованными руками было трудно, но он все-таки вытащил флакон, кое-как проглотил таблетку и снова начал ловить взгляд принца — чтобы поблагодарить. Хотя бы

виноватой улыбкой. За то, что не поверил, что усомнился...

— Пусть все боги Кеннора пошлют тебе здоровья, — прошептал он. — А надежный партнер у тебя и так уже есть.

сАша

Во Врата, ведущие к столице, Вальтер проехал успешно —

Саша не удержался и проследил. И, несмотря на обиду, — обидно же отдавать в чужие руки свое счастье — пожелал ему легкой дороги. Потому что жизнь Арека сейчас зависела от случайности и везучести.

Обвинение: «А ты такой же, как все шавки беспородные — лишь бы трахаться!», разозлило. Он же не отвез любовника в поселок, не глядя на исказившее лицо гримасу боли. Не понадеялся — отлежится, отдышится... как-нибудь. Доставил к назначенному месту встречи, проверил, нет ли лишних глаз, и только тогда сунулся в парк, к Вальтеру.

«Ладно... чтобы он там не говорил, лишь бы к врачам довез».

Злость поутихла, и Александр, после недолгих размышлений, вернулся на дачу. Холодный домик оставался единственным относительно надежным убежищем — можно было отсидеться в тишине и покое, допить стоявший на подоконнике коньяк и поразмыслить о планах на будущее. Подаренные документы Саша решил оставить на крайний случай. Переходя на нелегальное положение, пользуясь фальшивками, он автоматически пре-