Unknown

“Всё, поднимайся сюда” – рявкнул я, и тут в аппаратную вошёл Тропилло с большим дипломатом в руке. Видит: что-то не то. Спрашивает – в чем дело. И тут мы начинаем одновременно орать, перебивая друг друга. Ставим ему это место, он сделал рукой жест – типа – “тишина в студии”. Открыл дипломат и извлёк оттуда большую бутылку дорогой какой-то водки. Взял стакан и наполнил его, строго посмотрел на нас и медленно изрёк:

– “Только барабанщику!” и вся наша группа, сглотнув слюну, наблюдала за тем, как менялось его состояние. В тишине мы посидели пару минут, и Андрей предложил Кораблёву сделать еще попытку. Надо ли говорить – он отбарабанил трек безупречно, с лёгкой оттяжкой – просто великолепно. Вот что вовремя стакан животворящий делает.

Записав барабаны, мы поехали отвозить бочку Доценко. Спросил про Алкозельцер, мы – да, конечно, спасибо, он – ну вот, я же говорил… хотя, вряд ли мы тогда довезли бы эту бочку до студии, без пары, купленных по дороге, пив. Нам нужны были клавиши, и Игорь свёл нас с Мурзиком – Андреем Муратовым – он в ДДТ на клавишах играл, сейчас в немецкой эмиграции живет. Дал он тогда нам свои клавиши – Yamaha DX21, мы что-то прописали, но не было там звуков, которые слышались нам и я отправился к Алексею Вишне на Гагарина – может что посоветует он. Еще с порога меня поразили нежные звуки хоралов, которые так были нужны нам в одной песне; Лёха переключил звук и его комната наполнилась другими, неслыханными досель звуковыми красотами, они смачно ложились в другую нашу композицию. Это был KORG M1, и вернувшись в гостиницу я сказал Лысику, что все клавишные, которые мы записали – можно было бы смело стирать – они не идут ни в какое сравнение с тем, что я сейчас слышал у Вишни. Но если б это был его инструмент – ему дали его совсем ненадолго в Театре Боярского, и нам это было совсем недоступно.

Мы записали все партии на клавишах Муратова и вместе со всем остальным они звучали, в общем-то, пристойно и даже очень, ведь у нас вообще не было никаких клавиш, и всё всех в принципе устраивало, но мне не давала покоя мысль, что всё это могло бы зазвучать еще лучше, и я об этом знал. И счастье улыбнулось нам! Вишня попросил заимодавцев оттянуть срок отдачи инструмента на неделю, на два дня он уезжал на гастроли в Луганск и мог оставить нам вожделенный Корг. В условленное время мы вышли его встречать, волнуемся и тут… о чудо! Заворачивает такси и из него выходит… нет, выплывает словно в рапиде огромный Вишня в шикарном краповом пальто и широкой черной восьмиклинке, казался он настолько большой – будто выше меня голову и с огромной коробкой Карга наперевес – держит его как ребёнка. И тут мы, словно ленточные черви – голодные, немытые и пьяные. Он вскинул инструмент на громадное плечо, показал на нас пальцем и громко-громко засмеялся – ну и мы не заставили долго ждать: минуты две мы так простояли во дворе церкви, извиваясь во рже.

Поднялись в аппаратную, Лёха установил всё, подключил и объяснил всё Лысковскому. Коля врубился очень быстро и вот уже вскоре он смело тыкал пальцами в священный прибор. -“Я вам больше не нужен и могу смело начать движение вспять?” – тут уже Юра Морозов развернулся в кресле и внимательно посмотрел на Алексея. -“Лёха, – спросил его Лукич – где ты берешь такую траву, сколько она стоит, нет ли у тебя её с собой, а если есть, то не найдёшь ли ты возможности….” – тут Лёха всё понял и они вместе удалились в туалет, этажом ниже. Долго они там сидели, мы целый трек в двух местах полностью успели проложить. Звонок на пульт из кабинета директора – звонит Кобрина – “Юра, у тебя там ничего не горит, слышишь запах? Типа как шторы горят или швабры.”. Юра мгновенно все понял, попросил меня спуститься за нами. Я постучал к ним в туалет, они вышли, а за ними – густое облако сизого дурмана. Кабинет директора располагался в самой близости от туалета. Юра был человеком крайне тактичным. Он уважал права и свободы, записывавшихся в студии музыкантов: нам он разрешал употреблять алкоголь, ничего не имел против и таких шалостей, если это не влекло бы никакой опасности – по незнанию, сотрудники церкви могли бы запросто и пожарных вызвать.

В качестве альтернативы Юра запустил их в прилегающее к аппаратной крохотное помещение с табличкой “Аппаратная-2”, которое, по сути, служила “паяльной” мастерской. Там-то и просидели они всю смену, не будучи знакомыми до сих пор – они нашли уже много общих интересов, пока мы писали Корг. Вдруг, аппаратной скрипнула дверь – она вовнутрь открывалась – и высвободила оттуда сначала густую струю сизого тумана, затем двоих гуманоидов, медленно вплывающих к нам. Мы попытались им что-то сказать, о чём-то спросить, что-то предложить, но было видно, как наши слова пролетают их насквозь, ничуть не задевая. Юра спешно открыл все вентиляционные отдушины – проветрил как следует за ними, и глядя на дверь каморки, молвил: “Табличку эту следует сменить. Какая же она аппаратная? Это теперь будет “марихуанная”.