Unknown

Твою мать, да ты играть хотя бы научился бы, просто пальчики переставлять, какой тебе в жопу Yes, ты, немытый козёл! No тебе а не Yes! Но почему-то музыканты считают себя в полной власти человека за пультом, и не понимают, что, если каждая нота сыграна вовремя и чисто, звукооператор не нужен вообще. Или принесут последний альбом Judas Prist, и говорят, мол, непременно давай как у них, мы ведь деньги, мол, платим, имеем право, чтоб как у Judas Prist. В таких случаях я всегда ищу выходную информацию на релизе и говорю, дескать, ребята, вы ошиблись выходом, вам нужен такой-то город, на такой-то улице стоит студия, в которой пишется Judas Prist. Глубоко под подвалом этого дома в недрах земли оборудована акустическая камера, мощностью двадцать киловатт. На небольшом расстоянии от акустических систем расположены двенадцать микрофонов различной конструкции – конденсаторные, ленточные, динамические. Когда музыкант издаёт звук, в подземной камере создаётся звуковое давление, превышающее во много раз болевой смертельный порог, окажись там живой человек. А здесь не окрестности Лондона, здесь рядом Эрмитаж  и Мойка.

Короче, высасывали из меня все соки. Деньги ведь нужны всегда – что мог, зарабатывал, отсылал домой. Лёшка регулярно подкидывал, Андрей тоже, что и говорить, но всё равно не хватало на достойную жизнь. Был бы один я, тогда б куда ни шло, но за спиной жена, дети. Их каждый год нужно на Хутор вывозить на целое лето, это та ещё проблема – сначала за ними в Архангельск, потом в Ростовскую область, добраться до Хутора, пережить два месяца, а потом снова в Архангельск и опять в Петербург. Но всё же мне удалось в таком режиме выпустить из-под своих рук несколько добротных релизов, такие как Катран, Ниже Ноля, сольник Вадима Курылёва, покинувшего ДДТ. Мы и раньше с ним пересекались: на запись “Свободы захотели” Вадик давал нашему Андрюхе покойному свою бас-гитару Рикенбеккер. На барабанах у Вадима играл Миша Нефёдов из Алисы, в общем, я чувствовал себя в “своей” атмосфере. И, конечно, без происшествий тут не обошлось.

Евгений Губерман и Сергей Богаев

В то время, с компьютером я не был на «ты», мягко говоря. Всё время обращался к другим операторам, при любой возможности донимал их расспросами. В то утро работал Ясин, но после своей смены домой не ушёл, а остался чего-то паять. Мы с Вадиком сводили лучший номер альбома, “Дядя Миша”. Песня была про того самого дядю Мишу Чернова из ДДТ. Приглашены и записаны были много музыкантов, включая героя песни. Суперско сыграно всё, люди матёрые, только времени на сведение нам не хватало. На часах уже полночь, Вадику нужно домой, и я пообещал ему, что сведу всё до конца. Тем более, что делать было уже нечего, разве что максимайзер на мастер повесить. И тут-то как раз и произошла загвоздка: я вешаю его, включаю, а он не фурычит. Будто повисла вся аудио-часть Протулза. Зову Ясина.

Ясин пришёл:

– Сейчас, вот мы это сюда, а это сюда, затем тык-пык, и… ОЙ! Чего-то я не то сделал, – говорит.

Я смотрю на сессию, а она пуста. Нет ничего, никаких треков. Протыкались с ним полтора часа, тут и ему уже ехать надо, мосты. В общем, решил, что я сам позвоню Вадиму, скажу ему об этом. А что тут можно сказать? Что песня, над которой столько бились, столько писали, приглашали людей, и вот теперь это всё безвозвратно пропало? Горькие думы одолели меня, и рука так не потянулась к телефону, а потянулась к бутылке.

Утром звонит Вадик:

– Ну что, Серёга, как там, не терпится уже послушать, я еду сейчас?

Стало понятно, что Ясин спит, и пока ещё не успел сообщить о ночном происшествии.

– Знаешь, Вадик, – спросонья отвечаю ему, – а Дяди Миши нет.

На том конце повисла тяжёлая пауза.

– Как нет? – растеряно вздохнул Курылёв.

– Он убит, Вадик, так вот случилось. Его больше нет.

– Да как же убит, я с ним ещё вечером поздно совсем говорил, рассказывал, как свели мы с тобой, что случилось, ты знаешь? Что произошло?

А надо сказать, что накатил я накануне весьма изрядно, чтобы унять дикий стресс от потери материала. Проспаться нормально совсем не удалось, и я даже толком не мог понять, что Вадим говорит мне в трубку. Я дико хотел спать, и мне очень хотелось закончить скорей этот липкий, тягучий разговор. Вот так, не соображая ни черта, я нервно ему сказал, что вот ты вчера с ним говорил, а ночью его убили.

– А кто это сделал, не знаешь, Серёга?

– Да как не знать, конечно же, знаю, это сделал Ясин.

– Как??

– Одним пальцем. Очень просто, я даже сам не успел ничего понять, хоть и стоял рядом.

– Рядом? Серёга, ты что, у меня сейчас расплавится мозг, я ни черта не понимаю… ладно, я буду звонить родным, узнавать.

И тут я понял всю глубину похмельной инсинуации, закричал:

– Аааа, стой, ты не понял, не понял. Алё! Вадим, мы просто песню стёрли с Ясином, песню Дядя Миша – хуяк, одним жмаком и стёрли.

– Как стёрли? А дядя Миша? С ним-то что?

– С ним всё нормально, он ещё жив, а твой трек уже умер.

– А сам дядя Миша?

– Жив.