Unknown

Мать Калеба прилетела с ним в Техас, но вышла из палаты. Под действием успокоительного он то приходил в сознание, то терял его под звуковой сигнал мониторов, когда у его постели появилась незнакомая фигура. Это был начальник госпиталя, полковник, со своим замести­телем, совершавшие рождественский обход. Полковник поставил на стол тарелку с печеньем в качестве подарка и начал рассказывать об армейских порядках. Калеб не слышал, как он сказал “Счастливого Рождества”.

- Та же армия, та же зарплата.... Слова всплыли в полубессознательном состоянии Калеба. Он понял, что полковник хочет, чтобы он сбрил бороду и подстригся.

- Это больше не Афганистан; это Соединенные Штаты, и в этом госпитале нет исключений из правил и предписаний.

Калеб осознал, что у него все еще была густая борода, которую спецназовцам разрешалось отращивать во время развертывания, потому что их работа требовала, чтобы они сливались с местным населением. Но теперь он вернулся к обычной армейской жизни. Он непонимающе посмотрел на полковника, который все еще говорил.

- Необходимо поддерживать те же стандарты...

Калеб глубже зарылся в постель, разглядывая линии, расходящиеся по его телу, бинты на культях, где раньше были его ноги, и почувствовал глубокую жалость к себе. А также глубо­кую, сфокусированную лазером ненависть к полковнику. Кем был этот парень? Он тут же ре­шил не сбривать бороду.

- С вами все будет в порядке, - заключил полковник и вышел.

Огненная ярость затвердела в наркотическом тумане в мозгу Калеба. Вскоре это стало при­вычным чувством. В течение следующей недели полковник посылал разных людей в его комнату, чтобы приставать к нему из-за бороды. Он игнорировал их всех. Один из них оста­вил в подарок пару садовых ножниц. Он отказался терпеть унижение. В конце концов к нему зашел подполковник с известием, что госпиталь собирается посетить сержант-майор Армии.

- Вы не сможете увидеть его, пока не побреетесь, - сказал подполковник.

- Думаю, тогда я его не увижу, - ответил Калеб.

Борода была всем, что осталось от его прежней жизни. Сержант-майор армии никогда не по­сещал госпиталь; это была уловка, чтобы заставить его побриться.

Рокки, собаке, которая не смогла найти бомбу возле глинобитной хижины, вручили "Пурпур­ное сердце" за его службу, и она в одночасье стала сенсацией в средствах массовой информа­ции. Журналисты взяли интервью у проводника собаки, который находился в той же больни­це с осколочными ранениями. Никто не обратил внимания на Калеба. Вместо этого в газетах появились фотографии “героической собаки”, что только разозлило Калеба еще больше. Со­бака облажалась! Она пропустила бомбу. Казалось, никто не помнил других жертв, включая Калеба, нескольких афганских коммандос и переводчика, который был ослеплен осколками.

Друг из 19-й группы, приехавший навестить Калеба, отвез его на больничную парковку подышать свежим воздухом. С ними была Эшли. Калеб с благодарностью вдохнул свежий декабрьский воздух, чувствуя себя отдохнувшим после нескольких недель существования в затхлой больничной обстановке. Пребывание в инвалидном кресле все еще казалось нереаль­ным, но в целом он чувствовал себя довольно хорошо. Затем накатила тошнота, и его вырвало чаем со льдом. Впереди еще предстоял долгий путь.

Эшли была довольна его успехами, но беспокоилась об их будущем. Калеб был невероятно волевым человеком. Но как бы он жил с тем, что с ним случилось? Она подумала обо всех вещах, которые он любил делать: пятидесятимильные поездки на горном велосипеде, скало­лазание, баскетбол. Как бы он справился? Как бы они все справились?

Пару недель спустя, в январе, приятель рассказал Калебу, что случилось с его друзьями в Марджа. Он попытался представить, как "Блэкхок" падает на территории усадьбы, а его товарищи по команде окружены талибами и считают свои последние патроны. Испытывая боль и одурманенный наркотиками, он лежал в постели, думая о Мике. Он вспомнил их раз­говоры о переходе на действительную службу и о том, как взволнован был Мик после рожде­ния сына. Чувство вины охватило Калеба.

"Я спланировал эту миссию", - подумал он, вспомнив разведданные о Марджа, которыми он поделился с командой. - "Это моя вина".

Он попытался вспомнить детали разведданных, которые он собрал во время своей первой миссии там, но это было все равно что пробираться ощупью по грязи в темноте. Он не мог ясно мыслить. Если бы он присутствовал, чтобы помочь им спланировать миссию, подумал он, возможно, Мик был бы все еще жив. Он оставил команду более незащищенной.

Калеб винил себя. Он винил армию. Все, что им говорили об Афганистане, оказалось ложью. Он сдался и сбрил бороду. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким побежденным.