Unknown

— Гэллоуэй.

Его взгляд искал мой. Неопределенность затуманила их глубины, словно тропический шторм. Ладони сжимались и разжимались по бокам.

— Я не причиню тебе боль.

Мои губы приоткрылись.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь.

— Хорошо, потому что я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Ты поняла?

Он шагнул ближе.

Пальцы ног приклеились к пляжу.

— Я-я поняла.

Его голубые глаза превратились в торпеды, впивающиеся в меня, проносящиеся вокруг моего тела.

— Неважно, что ты прочитаешь, с кем поговоришь… о моем прошлом... Я. Никогда. Не. Причиню. Тебе. Боль.

От беспокойства моя кожа покрылась мурашками.

— Я знаю, Гэл. Почему... почему ты это говоришь?

Его горло сжалось, когда он подавил дискомфорт и гнев, от которых ему так и не удалось избавиться.

— Я хочу, чтобы ты это знала. Я не такой уж плохой. — Он развел руками. — Поступки не определяют нас. Разве не об этом говорится в какой-то глупой цитате? Что ж, тут я не согласен. Мои поступки определяют меня, и я не могу уйти от этого, как бы ни старался. Я не хочу, чтобы это разрушило то, что у нас может быть. Не хочу, чтобы ты меня ненавидела...

Я шагнула вперед, песок заскрипел под моими ногами.

— Гэллоуэй... прекрати. — Остановилась на расстоянии прикосновения, на расстоянии поцелуя. — Я никогда не смогу тебя ненавидеть.

— Могла бы. Если бы знала, кто я.

— Неправда.

Мои волосы скользнули по завязкам на моем бикини, щекоча спину. Нерешительно опустила руку на его грудь. И тут же его сердце с гулом ударилось в кончики моих пальцев. Тук-тук, тук-тук.

Он вздохнул, накрывая мою руку своей.

Мне было трудно сосредоточиться на словах, потому что все, чего я хотела, — его прикосновения.

— Я знаю, что никогда не смогу тебя ненавидеть, потому что знаю, кто ты. Этот остров не позволяет хранить секреты, как бы мы ни старались. Я знаю, что ты что-то сделал. Знаю, что это было что-то серьезное. Если ты хочешь рассказать мне, не бойся, что я отвернусь от тебя. Я никогда не осужу тебя за это. Но если ты не хочешь мне рассказывать, то не бойся, что твое прошлое разрушит твое будущее. Не знаю, выберемся ли мы когда-нибудь с этого острова. Но что я точно знаю, так это то, что я бы хотела, чтобы ты был со мной. Неважно, где мы окажемся.

Его тело напряжено, будто Медуза превратила его в камень.

— Я хочу тебя, Эстель.

— Я знаю. — Мой голос стал хриплым. — Я тоже хочу тебя.

— Так ты не собираешься убегать?

— Я не хочу убегать.

— В ту ночь я спросил тебя, хочешь ли ты большего, чем дружба. Ты ответила «нет». — Его голос понизился. — Ты солгала?

— Да, — с трудом признала я. — Ты был прав. Я не хочу быть только твоим другом.

— Ты хочешь большего?

Я покраснела.

— Тебе обязательно спрашивать? В ту ночь, когда я сняла твою шину... я не могла перестать думать об этом. Я хочу... я хочу…

Его глаза сузились.

— Ты хочешь?

— Я хотела бы не останавливаться. — Я облизнула нижнюю губу. — Как бы мне хотелось взять тебя за руку и увести из лагеря, чтобы закончить начатое. Я хочу тебя, Гэл. Я устала отрицать это.

Я не издала ни звука, когда его губы коснулись линии моих волос. Его дыхание опаляло кожу головы. А его тело разрушило все мои страхи и ограничения.

Тяжело вздохнув, я отдалась ему, растворившись в его объятиях.

— Я никогда ничего не хотел так сильно, как тебя. — Он целует мои веки. — Никогда ни с кем не хотел быть так отчаянно, как с тобой. — Он целует мои щеки. — Я добьюсь тебя, Стель. Я собираюсь заявить на тебя права, удовлетворить, развратить. — Он целует уголок моего рта. — Я собираюсь соблазнить тебя, и как только ты будешь моей, я не позволю тебе уйти.

Ее взгляд завладел моим разумом.

— Могу я поцеловать тебя?

Мои губы покалывало от предвкушения.

— Я боялась, ты никогда не спросишь.

Он возвышался надо мной, его шея изящно и целеустремленно изогнулась, приближая наши губы друг к другу.

Я желала лишь одного, чтобы он овладел моими губами.

Он замешкался.

— Я не смогу остановиться.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался. Не в этот раз.

Стон застрял у меня в горле, когда моя грудь прижалась к его груди. Потрепанная серая футболка, в которую он был одет, выцвела на солнце и покрылась солевыми разводами, но он выглядел потрясающе. Все — от его отросших каштановых волос до мягкой бороды и острых скул.

Меня никогда никто так не привлекал.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

— Ты тоже...

Он поцеловал меня.

Его губы были мягче меха, мягче атласа. Поцелуй Гэллоуэя подобен освобождению после долгого заключения, словно глоток свежего воздуха.

Ладонями он обхватил мои щеки. Он наступал, заключая мое тело в ловушку. Его губы перестали быть нежными, превращаясь в нечто иное.

— Гэл...

Я задыхалась, когда его поцелуй стал сильнее, быстрее, неистовее. Мы ощущали привкус отчаяния, наши языки пытались запечатлеть каждое скользящее ощущение.

Взрыв лакрицы и мускусной страсти одурманил меня, пальцами я вцепилась в его одежду, умирая от желания прикоснуться к пылающей коже и прекратить страдания.

Я застонала, когда он крепче прижался ко мне.

Я вскрикнула, когда его губы сменились зубами, прокладывая себе путь от моего рта к горлу.