Unknown

— У меня сильная аллергия на противоядие от пауков. Меня укусил паук, когда мне было десять лет. Укус был сильным, болезненным и опухшим. Моя мать отвезла меня в больницу, и мне дали противоядие. Я бы прекрасно пережила укус, но противоядие чуть не убило меня. У меня случился анафилактический шок.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Чтобы мы оба знали друг о друге что-то такое, чего не знает никто другой. Чтобы ты не чувствовала, что я могу как-то завладеть тобой. И поэтому ты знаешь, что я доверяю тебе свою жизнь. — Его голос понижается, а глаза сияют. — Теперь спроси меня, что единственное спасло меня от смерти от анафилактического шока.

Мое сердце бьется болезненно сильно. Я шепчу: — Адреналин. — Выдерживая мой пристальный взгляд, он кивает.

Я прикрываю глаза и закрываю лицо руками.

Затем его руки обнимают меня, притягивая ближе. Он говорит мне на ухо: — Мы должны назвать первого ребенка Эпи. ( Адреналин на англ. Epinephrine)

Мой смех наполовину похож на рыдание.

— Это отвратительно.

Он притворяется серьезным.

— Ты права. Как насчет Нефрина? Эпине? Рин?

— О Боже. Мы оба попадем в ад.

— Конечно. У нас будут места в первом ряду. — Его голос теплеет. — Но мы будем вместе.

Он тащит меня обратно на середину кровати и крепко обнимает, покрывая поцелуями все мое лицо. Я лежу в его объятиях, окутанная им и огромным чувством удивления от того, насколько странен этот мир.

— Так вот о чем твоя татуировка и прозвище?

— Да. После того, как я вернулся домой из больницы, все соседские дети стали называть меня пауком. Это прижилось. Татуировка — это напоминание о том, что нужно оставить все как есть. Иногда борьба, может усугубить ситуацию. И что реальная опасность никогда не бывает такой, как ты о ней думаешь, поэтому держи глаза острыми, а разум открытым, прежде чем принимать решения, которые могут изменить твою жизнь. Потому что все взаимосвязано, сплетено в тонкую цепочку, как паутина.

— О нет, — говорю я срывающимся голосом. — Я никогда больше не смогу думать, что твоя татуировка дурацкая.

Он хихикает.

— Большинство людей думают, что это означает, что я провел время в тюрьме, поэтому то, что ты считаешь это глупостью, намного лучше.

— Я не знала, что татуировки в виде паутины символизируют тюрьму.

— Традиционно, да. Но они могут быть символическими для многих вещей. Борьба, которую пришлось преодолеть. Страстное желание вырваться из ловушки. Время, проведенное вдали от семьи. — Он кисло добавляет: — Или, в моем случае, напоминание о том, что, если меня когда-нибудь снова укусит паук, не принимать это чертово противоядие.

Я начинаю смеяться и не могу остановиться. Я лежу в его объятиях и заливаюсь беспомощным смехом, пока у меня не начинают болеть бока, а лицо не начинает казаться приклеенным. Когда я наконец успокаиваюсь и вздыхаю, Куинн целует меня в макушку.

— А теперь иди спать, девочка. И больше никаких плохих снов, поняла? Тебе больше никогда не придется ничего бояться. Теперь у тебя есть я, чтобы присматривать за тобой. Я никогда никому не позволю причинить тебе боль.

Я засыпаю с образом огромного золотого паука, нежно укачивающего меня в своей паутине, который стоит на страже в темноте, готовый смертельно укусить все, что мне угрожает.

—

Утром Джанни звонит в ярости, требуя рассказать, что я сказала другим главам семей, чтобы заставить их отложить голосование за капо. Когда я ласково говорю ему, что он забыл, что я всего лишь глупая, бессильная женщина, он вешает трубку.

Куинн проявляет удивительную сдержанность, не набрасываясь на меня в тот момент, когда я открываю глаза. Вместо этого он предлагает поехать к нему домой, чтобы я могла решить, хочу ли я жить там или переехать на другой конец света и жить в хижине, чтобы он не смог меня найти. Он пытается быть забавным, но я могу сказать, как он нервничает из-за этого. Я все еще не взяла на себя обязательство жить с ним. Или подписывать свидетельство о браке, чтобы сделать церковный брак законным.

Единственное, в чем мы оба пока согласны, — это встреча сперматозоида и яйцеклетки.

— Да, я хотела бы посмотреть твой дом. Но сначала я хотела бы взглянуть на брачный контракт.

Он кривит губы.

— Ты очень заинтересована в этом контракте, не так ли?

— Возможно, есть несколько пунктов, которые я хотела бы пересмотреть.

— Хммм.

— Какой безопасный ответ. Покажи мне контракт, Куинн. Давай покончим с этим.

Он открывает его на своем ноутбуке. В нем двадцать семь страниц. Прокручивая документ, я еле слышно спрашиваю: — Что за хрень?

Расхаживающий позади меня, скрестив руки на груди, Куинн говорит: — Ты думала, условия объединения двух международных преступных империй будут написаны на салфетке?

- Нет. Я также не думала, что это будет Великая хартия вольностей.

- Продолжай читать.