Unknown

Это постоянное возрождение уз взаимной преданности, которое мы находим почти в каждом человеке, означает, что не может быть общества, члены которого лояльны лишь самому себе. Это верно и для современного общества тоже, хотя традиционный порядок племен и кланов в нем ослаблен национальным государством, а либеральная философия научила человека постоянно мыслить категориями личной жизни и собственности. Даже здесь коллективы, построенные на взаимной преданности, видны повсюду: местные политические отделения, церкви и синагоги, школы и другие общественные организации все еще очень напоминают старые кланы. В национальном масштабе могущественные религиозные, этнические, секторальные и профессиональные ассоциации продолжают играть роль в жизни нации, подобную роли племени с его жесткой взаимной лояльностью, и каждое борется с другими племенами, меняя коалиции, в попытках сдвинуть национальный курс в свою пользу. Разумеется, они не обладают силой и стойкостью кланов и племен, предшествовавших государству. Разнообразие таких ассоциаций дает человеку гораздо большую свободу выбора в вопросе верности им. Поскольку они не являются политически независимыми образованиями, воюющими друг с другом, внутренние взаимные обязательства их членов гораздо менее требовательны. Тем не менее, их присутствие указывает на неугасающую тенденцию индивидов даже в условиях современного государства объединяться в коллективы не только на уровне семьи, но и на уровне клана, племени или государства. Эта тенденция становится более явной, когда члены нашего "клана" или "племени" подвергаются угрозе, и она вновь заявляет о себе с древней силой, когда наше "племя" приходит к выводу, что национальное государство больше не в состоянии защищать его, как прежде.

Узы взаимной лояльности, которые делают семьи, кланы, племена и нации стабильными и прочными институтами, также гарантируют, что люди постоянно переживают то, что происходит с коллективами, которым они лояльны, как нечто, происходящее с ними самими. Как следствие, люди не только заинтересованы в защите своей жизни и собственности, но и постоянно стремятся к укреплению здоровья и процветания семьи, клана, племени и нации, которым они верны, даже и таким образом, что их собственная жизнь и имущество оказывается в опасности.

Что я имею в виду под здоровьем и процветанием семьи, клана, племени и нации? Как почти все термины, которые мы используем для описания человеческих коллективов, эти метафоры взяты из жизни человека. Однако характеристики человеческих коллективов, на которые эти термины обращают наше внимание, вполне реальны, даже если описаны метафорами.

Можно сказать, что здоровье и благополучие семьи состоит из трех вещей: во-первых, физического и материального благополучия. Это означает, что дети рождаются и растут крепкими, что семья расширяет находящуюся в ее распоряжении собственность, и что ее физические возможности и продуктивность, такие как способность производить или добывать пищу, из года в год улучшаются. Во-вторых, семья видится здоровой, когда она обладает значительной внутренней целостностью - когда ее члены лояльны друг к другу, радуются достижениям друг друга и защищают друг друга в невзгодах, даже с риском для себя; когда ее члены готовы уважать различия в возрасте и статусе между собой, что позволяет семье принимать общее решение эффективно и без принуждения; и когда конкуренция и напряженность, неизбежно возникающие между ее членами, протекают относительном мирно, не нанося долгосрочного ущерба семье в целом. В-третьих, здоровье семьи оценивается по степени и качеству культурного наследия, которое родители, бабушки и дедушки передают детям. Этот фактор часто упускается из виду, но он не менее важен для здоровья и благополучия семьи, чем любой другой. И физические возможности, и внутренняя целостность семьи в значительной степени зависят от культурного наследия, передаваемого старшим поколением молодым.