Unknown

– Да, ваша честь. Я заявляю, что ад пуст и все дьяволы здесь. – Зал суда взрывается. Судья стучит молотком, пытаясь утихомирить болтающих. Мой адвокат опускает голову.

Я улыбаюсь. Я всю жизнь ждал возможности процитировать Шекспира.

– Грейсон Пирс Салливан, – произносит судья, перекрикивая суматоху. – Настоящим вы признаетесь виновным и приговариваетесь не более чем к ста годам тюремного заключения за каждую отнятую вами жизнь. Вы будете заключены в исправительное учреждение максимального строгого режима в Нью-Касле, где проведете время до введения смертельной инъекции, – он наклоняется над кафедрой. – И ни один бог не помилует вашу душу.

– Всегда пожалуйста, – отвечаю я ему, подмигивая.

Он смотрит на меня, но не в замешательстве. Большинство смертных приговоров в Делавэре были вынесены судьей Ланкастером. Тридцать лет закон был его орудием убийства. Он убийца, который использует закон для убийства своих жертв, и он наслаждается каждым моментом – последний триумф перед тем, как государство навсегда отменит смертную казнь.

– Уберите этого монстра из моего зала суда.

Он в последний раз стучит молотком, последняя нота моей жизни.

Наручники сковывают мои запястья. Кровь бежит по суженным артериям, начинает кружиться голова. Перед глазами вспыхивают огни. У меня прерывается дыхание, и я изо всех сил пытаюсь втянуть воздух через ком в горле. Легкие горят.

Янг первый замечает.

– Салливан, все в порядке. Мы подадим апелляцию. Это еще не конец… – Он замолкает, когда у меня начинается припадок.

Все мышцы охватывает дрожь, челюсть сжимается. Я чувствую, как по подбородку стекает пена из рвоты.

– Нам нужен врач! – кричит Янг.

Офицер позволяет моему телу упасть на пол. Наручники впиваются в кожу, тело дрожит. Но, прежде чем мир меркнет, я вижу ее. Смотрящую на меня. Ангел милосердия, который заберет боль.

Лондон наклоняется и прижимает мягкие пальчики к моей шее.

– Он в шоке. Анафилактический шок.

Ее глубокие карие глаза широко раскрыты, когда она смотрит вниз. Я пытаюсь сосчитать золотистые частички. Они расплываются и тускнеют, пока я не теряю ее из виду. Мне удается сказать ей одно слово, пока не гаснет свет.

Убийца.

Глава 18

ОСВОБОДИ МЕНЯ

ЛОНДОН

– Пенициллин, – я просматриваю результаты анализов Грейсона. – Не хотите объяснить, как мистеру Салливану дали данное лекарство, в то время как в его медкарте черным по белому указано, что у него на него аллергия?

Этот вопрос адресовался офицеру, отвечающему за питание Грейсона в тюрьме здания суда. Я задавала этот вопрос всем офицерам, которые контактировали с ним за последние сорок восемь часов. Я не детектив и официально больше не психолог Грейсона, но я добьюсь от них ответа.

Офицер качает головой.

– Мне очень жаль, мэм. Я не знаю.

Я резко вдыхаю.

– Хорошо. Спасибо.

Я иду по коридору, чтобы вернуть анализы в комнату неотложки, но меня останавливает детектив Фостер.

– Вас здесь быть не должно. Я возьму это. – Он забирает карту.

– Я как раз ухожу. – Я пытаюсь сделать именно это, но массивный детектив снова встает на моем пути.

– Что вы здесь делаете?

Я скрещиваю руки.

– Один из моих пациентов попал в больницу, детектив. Я делаю здесь то же, что и вы – пытаюсь выяснить, как это произошло, и, более того, определить, как это отразится на моем пациенте.

Он медленно кивает.

– Знаете, в журнале посещений значится только один человек. Вы. Я нахожу это очень интересным.

– Осторожно, детектив. Кто-то может подумать, что вы намекаете на то, что респектабельный доктор отравил пациента.

– Я ни на что не намекаю. Я прямо спрашиваю, давали ли вы Салливану пенициллин, чтобы отсрочить его перевод.

– Невероятно, – бормочу я себе под нос. – Детектив Фостер, вы хотите, чтобы мне пришлось выполнять работу не только за врачей этой отсталой больницы, но также и за вас. Как вы думаете, сколько людей желают Грейсону смерти? Семья жертв, сотрудники полиции… вроде вас…

– Его уже приговорили к смертной казни, – обрывает он.

– Его приговорили не вчера, – возражаю я. – Похоже, в то время чаша весов как раз склонялась в его сторону. – Я поднимаю брови.

Он тяжело вздыхает.

– Не спешите возвращаться в Мэн, доктор. Возможно, мне придется снова вас допросить.

Я вскидываю руки.

– Ладно. А теперь могу я увидеть моего пациента?

– Никак нет. Салливан находится под строгой охраной. Допускаются только полиция и медицинский персонал.

Он проводит меня в комнату ожидания. Я нахожу стул, который за последние восемь часов я уже стала считать своим. Голова разрывается от усталости, и я на мгновение закрываю глаза.

На то, чтобы доставить Грейсона в «скорую», потребовалось слишком много времени. Больница находится всего в пяти милях от здания суда, и доставка в больницу не должна была занимать пятнадцать минут. Эти пятнадцать минут стоили Грейсону потери сознания.

В темном уголке моего разума шепчет тревожный голос, насмехаясь надо мной. Ты сама этого хотела. Я хотела. Я хотела смерти Грейсона. Я хотела устранить угрозу. Моя стойкость сильнее чувств к нему.