Unknown

Боб находился на часах на вершине сухого русла, уложив сбоку «Миними», и через ПНВ сканировал местность на предмет любых признаков движения. Энди ненадолго остановился рядом с ним, опустился на одно колено и тихо прошептал:

— Все в порядке, Боб, есть что-нибудь интересное?

— С тех пор, как заступил в 23:00, я ничего не видел и не слышал.

Энди слегка шевельнул головой, подтверждая сказанное.

— Как только мы пройдем мимо, включи инфракрасный источник света, чтобы обозначить свою позицию, и убедись, что под рукой есть инфракрасный маяк для опознавательного сигнала.

Когда Энди поднялся на ноги и оглянулся, чтобы проверить остальных, Боб передал ему ПНВ. Быстрый кивок головой, и он ушел, медленно продвигаясь по равнине. Я дал возможность Энди продвинуться на пару метров вперед, а затем последовал за ним. Дистанция между членами патруля диктовалась как опытом, так и сложившимися условиями.

Поравнявшись с Бобом, лежавшим на земле, я просунул ботинок ему между ног, чтобы дать быстрый пинок под зад.

— Не похоже на морского пехотинца, чтобы он оставлял заднюю дверь открытой, — прошептал я. — Или нет?

Пока он медленно отводил взгляд от своего прицела и, переворачиваясь на бок, смотрел на меня, я проскользнул дальше.

— Отвали, антиподский болван, пока я тебя не пристрелил, — это было последнее, что я услышал, когда мы скрылись в ночи.

Медленно, сначала почти нерешительно, мы продвигались на север, к гряде холмов, расположенной на удалении около 1000 метров, осознавая, что на равнине мы полностью открыты. Однако, когда все поняли, что эти самые открытые пустынные просторы, похоже, поглощают весь окружающий свет, это неприятное ощущение очень быстро прошло. В любом направлении было трудно что-либо разглядеть дальше нескольких метров.

Через несколько секунд не только вáди, но и Боб исчезли из виду, подчеркивая тот факт, что, хотя открытость пустыни и создает впечатление видимости любой вещи, ночью все происходит наоборот. Ночное освещение играло в игры с нашими глазами: оптическая иллюзия заключалась в том, что темнота казалась разной по интенсивности. От уровня земли до высоты собственного роста во всех направлениях стояла кромешная тьма. Можно было видеть всего на метр или около того, прежде чем очертания и предметы исчезали во мраке. Однако, когда мы смотрели выше этого уровня, видимость была довольно значительной, причем настолько, что мы чувствовали себя уязвимыми для обнаружения.

Мы прошли не более 100 метров, прежде чем Энди остановился, чтобы проверить наше местоположение по отношению к НП. Он поднял оружие к плечу и всмотрелся в ночной прицел, ища инфракрасный маяк, который должен был стать нашим ориентиром на обратном пути.

— Боб, где ты находишься, черт возьми? — вырвалось у него, когда ствол покачался на несколько градусов влево и вправо.

Прошло еще несколько секунд.

— Ага, вот он. Черт, слабовато. Ты уверен, что занес координаты НП в GPS-приемник, Киви?

Я бросил на него быстрый взгляд.

— Успокойся, Энди, конечно, они там есть. «Магеллан» доставит нас обратно без проблем, верь.

Он хмыкнул, повернулся на пятках и снова двинулся в прежнем направлении.

Я повернулся к тому месту, где стояли на коленях Осси и Динжер, каждый наблюдавший в своем секторе. Быстрое, почти неслышное двойное щелканье языком привлекло их внимание и дало понять, что мы снова уходим на север. Когда я повернулся и последовал за медленно удаляющимся силуэтом Энди, они молча выстроились за мной.

Прошло всего несколько минут, прежде чем мы вышли на первую глубокую колею, обозначавшую границу основного маршрута снабжения, — если его можно было так назвать. Чем бóльшее расстояние мы проходили, и чем ближе подходили к возвышенностям, тем многочисленнее и запутаннее становились следы шин, пока они не сошлись в одну сплошную массу, покрывавшую твердую гравийно-песчаную поверхность.

Время от времени патруль останавливался на прослушивание — пауза длилась не более пары минут, чтобы напрячь уши и уловить возможную опасность. Плоская открытая местность значительно увеличивала расстояние, которое может преодолевать звук, особенно ночью. Этим можно было пользоваться, чтобы предупредить патруль о возможных осложнениях, будь то человеческие или иные. С другой стороны, это также требовало, чтобы наш собственный шум был сведен к минимуму. Преимущество, которое легко превращалось в недостаток: кашель или неосторожный стук металлических предметов могли обернуться катастрофой.

Мы методично продолжали двигаться к гряде, осторожно пробираясь по изрезанной земле. Возвышенность вырисовывалась впереди все больше и больше, заставляя нас помнить об известных вражеских укреплениях наверху и в равной степени о звуках наших собственных едва слышных шагов.

Наконец основание холмов было достигнуто, и над нами возвышалась отвесная 40-метровая стена из спрессованного песка, камня и гравия. Отбрасываемая ею тень создавала вокруг патруля непроницаемую черную стену, порождая впечатление невидимости и защищенности после открытости равнины.