Unknown

— Ну, я не думаю, что концерт — подходящее для этого место, Вон. Но если ты пообещаешь, что будешь себя хорошо вести, мы сможем позаботиться об этом позже.

Вон хмыкнул, достал один из двух оставшихся подарков и вручил его мне:

— Можно подумать, что ты мне когда-нибудь отказывал, если я тебя вежливо просил.

Взяв из его рук квадратную упаковку, я пожал плечами:

— Я бы согласился, даже если бы ты меня не просил.

Вон указал на мой подарок:

— Разверни его, пока ты снова не отвлёкся.

Я подмигнул ему:

— Слишком поздно.

Вон потянулся и дёрнул за один конец синий бант, красиво завязанный в центре коробки. Дальше я разворачивал подарок уже сам: разорвал обёртку, снял и отбросил её в сторону. В руках у меня оказалась оформленная в серебристую рамку фотография со Дня благодарения: вся моя семья и Вон, стоявший слева от меня. На снимке было как минимум пятнадцати человек. Я помню, как мой отец, устанавливал штатив на заднем дворе, пытался согнать нас всех поплотнее вместе. Это был чудесный день.

Я погладил пальцами знакомые лица, потом потянулся к ладони Вона и сжал её.

— Мне очень нравится. Мы все тут такие счастливые. Посмотри на лицо Кэссиди, — сказал я, показывая на свою младшую сестру с высунутым языком.

— Мне тоже очень нравится. Ты познакомил меня со всеми в тот же день, когда привел к себе домой. Я не помню, чтобы я благодарил тебя за это. — Вон поднёс мою ладонь к губам и поцеловал костяшки пальцев. — В моей жизни долгое время был только я сам. С тех пор, как я потерял в юности своих родителей, а потом и бабушку. Но вдруг в моей жизни появился ты. С большим сердцем и своей, — он посмотрел на фотографию, которая лежала у меня на коленях, и тихо засмеялся, — просто огромной семьей. С первой секунды, когда твоя мать обняла меня, я почувствовал, что мне рады. И каждый раз в кругу твоей семьи я понимаю, почему ты стал тем, кого я полюбил.

Я смахнул со щеки невольную слезу и покачал головой.

— Вон, я...

У меня и правда не было слов. Что можно было тут сказать? Простого «спасибо» казалось ничтожно мало. Я бы отдал ему весь мир, если бы знал, как это сделать. Но услышать от него самого такое откровение, было куда больше того, на что я надеялся. Вон никогда не рассказывал о своих родителях. Он говорил, что вспоминать о них было слишком больно, поэтому эта часть его жизни была для меня закрыта. Но именно она стала одной из причин его выбора стать врачом в отделении скорой помощи, и я точно знал, что именно из-за того случая он стал тем, кем он был сейчас: заботливым, добрым и сострадательным мужчиной, которого я любил.

— Я знаю, — сказал Вон, услышав моё молчание. — Ты и так говоришь их мне каждый день.

Он нагнулся, взял последний подарок, отдал мне его в руки и поцеловал в макушку:

— Сегодня — моя очередь говорить.

Вон уселся обратно и улыбнулся, а я попытался проглотить застрявший в горле ком.

— Последний, — сказал он и указал на квадратную коробочку у меня в руке.

— Не уверен, что смогу справиться с другими подарками.

— Поверь, тебе точно понравится, — Вон по-детски потёр руки в предвкушении. — Открывай!

Я засмеялся — веселье Вона передалось и мне:

— Ты точно не хочешь сам его открыть?

— Не-а. Он — твой.

— Ну хорошо, если ты настаиваешь...

Я разорвал обёртку, снял крышку и, заглянув внутрь, увидел ещё один комплект билетов. Но в этот раз на них по диагонали было напечатано «BlackboxComedyClub» и под надписью стояло имя Хэла Спаркса. Рот сам собой открылся. Я взглянул на Вона, который лыбился, как полный придурок.

— Он же тебе нравится, верно? — спросил он.

— Вот, чёрт, да, нравится. Этот парень просто невероятный.

Я засунул руку в коробку и, достав оттуда билеты, прочитал вслух:

— Хэл Спаркс. Я даже не знал, что он приезжает.

— Я узнал случайно, несколько дней назад, и сразу же постарался достать билеты.

Я покачал головой, слегка ошарашенный всем, что свалилось на меня сегодня, а потом начал смеяться. В какой-то момент меня накрыло волной такого абсолютного счастья, что я хрюкнул от восторга, и это заставило меня рассмеяться ещё сильнее:

— Просто какая-то фантастика. Но это уж слишком.

— Нет, — сказал Вон, смеясь и прижимая меня к себе. — Совсем не слишком. Но мне нравится, как ты сейчас смеёшься, и то, как мило ты морщишь нос. Да и хрюканье было просто потрясающим.

Я ударил Вона по руке и упал на него, а когда он растянулся на ковре, устроился у него между ног.

— Я чувствую себя сейчас просто суперсексуальным: милый, очаровательный, сногсшибательно хрюкающий... И как ты только можешь сдерживаться?

Вон погладил меня по спине, засунул ладони под слегка задравшуюся футболку, а потом прошептал:

— Не думаю, что смогу и дальше...

— Не сможешь?

— Нет. Но ты так всегда на меня действуешь. Помнишь, как ты впервые признался мне в любви?

Я провёл пальцем по челюсти Вона и кивнул:

— Помню. Был такой же вечер. Разве что без рождественских декораций.

— Точно. И ты был прекрасен, — сказал Вон, целуя меня в губы.

Я вздохнул и сказал:

— Как и ты...

Глава 7