Unknown

Малейший шорох в полной тишине опустевшего острова различался очень хорошо, даже волны перестали сотрясать берег и успокоились до штиля. Так что я отчетливо слышал мягкие шаги босых ног, глядел на движущийся по ресепшену стройный силуэт, видимый в свете луны и пробуждающий во мне отнюдь не джентльменские инстинкты. Я понял, что мне придется уйти ночевать подальше отсюда, если я собираюсь остаться человеком и сохранить честь морской красотки. Но она не оставила мне выбора. Понимала она или нет, что делает, но когда присела на мой диван, и ее руки мягко скользнули по моим плечам, ища меня в темноте, налет цивилизованности слетел с меня, выпустив наружу зверя. Я задрожал, не в силах больше сдерживать дыхание ровным, и судорожно запустил пальцы в роскошные волосы, привлекая девушку ближе. Мой рот искал ее кукольно-идеальные губы, а когда нашел, приник к ним с первобытной страстью. Я не мог поверить в то, что сразу же получил ответ, но это было так. Поцелуй русалки разрушил во мне остатки здравого смысла, и я, окончательно затащив девушку на свой диван, опрокинул ее на спину и прижался всем телом.

- Ты хочешь этого? Точно? – пытался я остановить себя, ища если не в словах, то в знаках, движениях или реакциях девушки хоть какой-то ответ.

Вопрос оказался излишним: пока я говорил, Белла целовала мою шею, и это невозможно было интерпретировать иначе, чем «да».

Мы сплелись под белым светом луны в умопомрачительном экстазе, и не было в моей жизни ночи лучше, чем эта, когда русалка подарила мне себя. С той же естественностью, которую демонстрировала днем, Белла изучала мое тело, отнюдь не стесняясь ничего, что вполне могло смутить обычную девушку. Самые сильные ощущения, которые только мог испытать человек, я познал в эту ночь. И с той же первобытной страстью я, дрожа, исследовал ее хрупкое и маленькое, идеально гладкое юное тело, доказывая на деле, что значит быть человеком. Сладкие стоны наполнили ночь, взмывая к черному звездному небу и не прекращаясь до самого-самого утра.

Полностью истощенный, но счастливый, я спал долго и без сновидений, глубоким сном человека, получившего все, что он хотел. Лишь полуденная жара да дикая жажда смогли пробудить меня. Солнечные лучи пробивались сквозь оконные проемы, освещая разрушенный ресепшен и напоминая о действительности: помимо неординарных ночных приключений, меня все еще ждет реальная жизнь, и вскоре сказка прервется появлением спасателей. Эта мысль оставила неприятный осадок на языке, словно в сладкий напиток попала горечь.

Я спохватился, обнаружив свою постель и ресепшен пустыми. Вторая гадкая мысль с момента пробуждения: приключение мне привиделось, русалок не существует, и все, что произошло ночью, было обыкновенным сном. Красивым и романтичным сном извращенца, пережившего стресс из-за бури.

Подорвавшись, я подхватил первую попавшуюся бутылку воды и выпил ее залпом, купаясь в мрачных мыслях о собственном сумасшествии. Удовлетворение в теле и ноющие после физической нагрузки мышцы немного утешили, также как и лежащие кучкой вскрытые обертки от шоколада, и второй, все еще застеленный диван, но какое-то беспокойство до конца не оставляло. Тряхнув головой, я отправился искать сбежавшую богиню, мечтая поскорее увидеть и убедиться в ее существовании. Мечтая не только об этом, но и о гораздо большем.

Зов чаек привел меня на берег. Ленивые лазурные волны накатывали на мокрый гладкий песок, соленый аромат моря смешивался с неприятным запахом гниющего мусора и еще более отвратительным тухлым привкусом выброшенной на берег рыбы.

Крик чайки на поверку оказался тихим плачем русалки. Я нашел ее в самом конце пляжа. Обняв тушку мертвого дельфина, уже порядком изъеденного хищными птицами, девушка всхлипывала, роняя слезы на песок. Ее длинный чешуйчатый хвост, переливающийся на солнце нежным золотом, усилил мое неоформленное беспокойство – волны медленно лизали перепончатый плавник, подбираясь к красавице, словно собирались отнять ее у меня, насильно утащив в море.

Крайне обрадованный фактом, что русалка не покинула меня и не уплыла, я даже не мог вполне посочувствовать ее горю, хотя оно было оправданным с ее точки зрения – она потеряла кого-то, близкого ее среде. Все равно что для меня бы погиб человек или, на худой конец, чья-то любимая собака. Присев рядом, я обнял Беллу за плечи, помогая держаться над водой, и она доверчиво прильнула лицом к моей груди, пряча слезы боли.

- Ну-ну, не переживай, такова жизнь, - бормотал я, гладя девушку по волосам, а она упрямо мотала головой, цепляясь за мои плечи.

Если бы я знал, что это так важно для нее, то еще вчера прошел бы по берегу и спас всю шевелящуюся морскую живность. Теперь, когда истекли сутки после шторма, поздно стало кого-либо спасать.