Unknown

Моника пожимает плечами. — В этом нет ничего особенного. Я подумала, что это меньшее, что я могу сделать, — ее улыбка неловкая, но в то же время теплая. Теплая, как она улыбалась мне до того, как я украла эти чаевые.

Мое сердце взрывается, внезапно чувствуя себя огромным и наполненным. Такое чувство, как будто тяжелый груз, который лежал у меня на груди, внезапно упал.

— И тебе лучше наслаждаться ими, пока можешь, — добавляет она с ухмылкой. — Как только Спайдер вернется, он, вероятно, заставит меня сбегать за тем же сексуальным дерьмом, которое он заставлял меня подбирать для тебя с тех пор, как ты здесь.

Дразнящий огонек в ее глазах, точно такой же огонек, который я видела в них, когда она дразнила меня за то, что послала меня обслуживать байкеров в Логове Дьявола, за то, что я не знала, что такое байкеры. Мое сердце становится немного больше.

Затем мои глаза расширяются, смысл того, что она только что сказала, бьет меня по лицу.

Одежда, которую Спайдер заставил меня надеть в мой первый день здесь из его шкафа, очевидно, была от одной из его женщин, но остальная…

Я ворчу и качаю головой в потолок, бросая одежду на кровать. — Подожди минутку. Ты хочешь сказать, что он покупал эти вещи?

Уловив гнев в моем голосе, она сдерживает смешок. — О Боже мой. Ты думала, что они от других женщин, которых он… Ох, — она прикрывает рот, ее плечи трясутся.

— Ооо, — я сжимаю кулаки, — это... это… — я не могу найти подходящего для него слова, от которого у моих родителей не встали бы дыбом волосы.

Моника хихикает. Приятный, чисто игривый звук стирает недели вражды между нами, и внезапно я чувствую, что иду по воздуху.

Затем она приходит в себя и наклоняет голову. — Слушай, Эмма, я слышала, о чем Рэт болтал остальным парням. О том, почему ты украла эти деньги. Он говорил об этом сегодня утром с Пипом.

Мое сердце подпрыгивает.

— Спайдер может быть слишком большим мудаком, чтобы не поверить тебе, но я понимаю. Если бы я знала почему, я бы никогда… — она замолкает, и ее глаза внезапно становятся влажными.

Мои глаза щиплет, горло сжимается, и следующее, что я помню, это то, что мои руки обнимают ее. Ее руки сжимаются, и я закрываю глаза, слезы текут по моим щекам.

Мы долго стоим тут в тишине, прежде чем она, наконец, отстраняется и еще раз прочищает горло. — Итак… Гм… поскольку ты собираешься застрять без дела на некоторое время…

Я закрываю дверь и иду к кровати, чтобы одеться, глядя на нее, когда она замолкает.

— Я собиралась свернуться калачиком с попкорном и посмотреть фильм. Присоединишься ко мне?

Я вытираю глаза и радостно киваю. — Что ты собираешься смотреть?

Когда я снимаю халат и натягиваю легинсы и футболку, до меня доходит, что я никогда не смотрела фильм до конца, ловя только отдельные его фрагменты, обычно фильмы «Холлмарк» или полезные детям, которые Портеры разрешают смотреть своим мальчикам.

— Я подумала, что посмотрю «Звездные войны» или что-то в этом роде, — говорит она, открывая дверь, пока я поправляю футболку.

— Звездные кто?

Она широко раскрывает глаза и улыбается. — Вау, девочка. Ты не знаешь, что такое «Звездные войны»? Это просто неправильно, — она хватает меня за руку и тянет по коридору. — Давай, Марсианская Девочка. Мы исправим это дерьмо прямо сейчас.

Мое сердце подпрыгивает. Я чувствую себя легче, чем когда-либо за последние дни. Даже облако отсутствия Спайдера и страх перед его возвращением кажутся менее мрачными.

— Эмма. На одно слово, — рычит голос позади меня.

Мы с Моникой останавливаемся у двери в ее комнату и оглядываемся через плечо, чувствуя себя так, как будто счастливый шарик в моем животе только что сдулся.

Драгон крадется к нам. С каждым его шагом мой желудок сжимается все сильнее.

За единственным исключением того дня, когда я позвонила ему, когда был подстрелен Кэп, президент никогда по-настоящему не разговаривал со мной. Обычно он бормотал всего несколько слов, и всегда Спайдеру, никогда не обращаясь непосредственно ко мне. Нахождение рядом с ним всегда заставляет меня чувствовать себя неловко, и хмурый взгляд, который он носит, говорит мне, что это не похоже на приятную беседу.

— Э-э… — я неуклюже опускаю плечи и киваю.

Он останавливается перед нами, и то, как его ярко-голубые глаза резко бросаются на Монику, не заставляет меня чувствовать себя лучше.

— Я буду через секунду, — говорю я ей.

Она исчезает в комнате с таким видом, как будто оставляет меня в темном лесу наедине с волком. Дверь закрывается, оставляя нас наедине.

— Я слышал о том, что случилось с Гэри в больнице, — его тон ровный и холодный и ничего не выдает.

— Сэр? — пищу я, так как не знаю, что еще сказать, чувствуя, как по мне разливается жар.

— То, что ты сделала, было невероятно глупо, — говорит он, и резкость в его тоне застает меня врасплох.

Гнев пронзает меня, и все же я не могу выдавить из себя ни слова. Мои глаза отказываются подниматься от пола, а мое лицо очень горит. Я собираю все свое мужество и заставляю себя посмотреть в его необычайно красивое, суровое лицо.

— Сэр, а чего вы ожидали…