Unknown

В то время как снаружи дом не представлял ничего особенного, внутри всё было совсем иначе. Почти каждый квадратный сантиметр стен был увешан картинами и другим творчеством – знаменитой "частной коллекцией" миссис Стилсон. Антикварные стулья были расставлены удовлетворяющим узором, чтобы позволить гостям присесть и посмотреть на разные шедевры. В центре первой комнаты даже стоял круглый стол с гостевой книгой. Томас посмотрел на книгу и отчётливо почувствовал себя не в своей лиге.

– Вы должны записаться, – настаивала миссис Стилсон. – Позже я устрою вам гранд–тур и покажу сад, но прямо сейчас у меня на плите грязный рис и креветки, а вы, должно быть, голодны. Три прекрасных мужчины в моём доме! Что бы сказал мистер Стилсон?

– Ма! – прошипел Рэнди.

– Ну, леди нравится развлекаться, не так ли? – хитро спросила она. – И только то, что батарейки сели, не значит, что леди не может сделать рывок, если вы понимаете, о чём я. В конце концов, ты стар настолько, насколько себя чувствуешь. Разве не так говорят?

Рэнди покраснел от стыда. Томас рассмеялся. Джереми подошёл к большой картине Элвиса Пресли – тот был запечатлён посреди маха бедром.

– Ужасно, да? – произнесла миссис Стилсон, кладя руку на плечо Джереми. – Это было создано абсолютно никудышным художником. Но через некоторое время ты привыкаешь к этой картине. Полагаю, это приобретённый вкус.

– Кто это? – спросил Джереми.

– Это мистер Элвис Пресли! – с некоторым удивлением воскликнула она.

– Кто он такой?

– Кто мистер Элвис Пресли? О Боже! Твоему отцу действительно нужно чаще выводить тебя в свет, дорогой. Ты с луны упал? В этом проблема? Разве мой сын, Рэнди, не говорил, что вы живёте прямо по улице, где вырос мистер Элвис?

Джереми пожал плечами.

– Я скажу тебе, что мы будем делать, молодой человек, – сказала она, положив обе руки на плечи Джереми и глядя ему прямо в глаза. – Мы поставим некоторые записи Элвиса после ужина, и ты немного поучишься! Что ты об этом думаешь?

– Он певец?

– О Боже! – громко рассмеялась она, запрокидывая голову.

Джереми улыбнулся, но продолжал смотреть на картину с восторженным вниманием.

– Тебе нравится? – спросила она.

Джереми очень печально кивнул.

– Как... как они это сделали?

– Как? О Господи, дорогой. Если хочешь быть художником, нужно добраться до глубины своей души и вытащить на поверхность то, что найдёшь. Этот бедный художник посмотрел внутрь и увидел, что в ответ на него глядит Элвис. Бедняжка! Техника достойная, но у человека не было воображения. Я раньше рисовала, знаешь ли. Мы могли бы позже подняться в мою мастерскую, и я показала бы тебе свои кисти, если хочешь.

– Правда?

– Я буду счастлива это сделать. Ты когда-нибудь рисовал?

– Я могу писать ногами.

– Если ты можешь держать карандаш ногами, то сможешь держать и кисть. Может, тебе следует попробовать.

– Правда?

– Правда! Но прямо сейчас нам нужно идти за стол – грязный рис заплесневеет, встанет и уйдёт, если мы продолжим бездельничать. Рэнди? Веди своего друга. Пора есть.

Она повела их через дом, который был заставлен антиквариатом и книжными шкафами, полными старых книг и манускриптов, листов с музыкой и госпельных сборников, как и полками, полными безделушек.

В столовой стоял длинный стол с восемью стульями с прямыми спинками и восемью позолоченными подсвечниками.

– Присаживайтесь, джентльмены. Рэнди, сделай своей матери одолжение и помоги мне на кухне.

Меньше чем через три минуты они взялись за сытный ланч из грязного риса по рецепту Нового Орлеана и креветок. Томасу приходилось отрывать хвостики от креветок для Джереми, который ел их так быстро, как Томас мог очистить.

– Мама, я должен кое-что тебе рассказать, – сказал Рэнди, сидя за столом напротив Томаса и Джереми. Томас взглянул на него и ободряюще улыбнулся.

– Мама, это серьёзно, – сказал Рэнди.

– Не уверена, что мне нравится, как это звучит, – ответила миссис Стилсон. – Не говори мне, что ты решил сделать выставку с Кайлой. Эта девка потаскуха, я тебе говорю!

– Она очень талантливая, – парировал Рэнди.

– Она может и с Юга, но рисует как кто-то, кому следует использовать восковые мелки. Ты можешь лучше.

– Ей нравится экспериментировать.

– Это я слышала! Она бросает краску на холст и считает, что она Джексон Поллок.

– Она не так плоха.

– Разве не она окунула молитвенные чётки в тесто, пожарила и назвала всё это Христос с Высоким Холестерином или как-то там ещё? Я тебя умоляю! Если бы твой отец знал, что ты делаешь выставку с участием её "работы", он бы в могиле перевернулся. Я могла бы на что-нибудь стошнить, и было бы лучше, чем что-либо, что делала она. Экспериментаторша! У меня для этого есть два слова: чистое дерьмо!

– Я не делаю с ней выставку, мама. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– С едой что-то не то?

– Еда в порядке.

– Что ж, приятно слышать это после того, как я провела всё утро, впахивая на кухне... по крайней мере, твоему другу хватило вежливости сделать мне комплимент. Вы наелись, мистер Томас?