Unknown

– Давай же, отжимайся нормально! – с издевкой сказал молодой тренер. Он был человеком толпы, экстравертом, и все его действия были направлены на людей.

– Я не могу, – ответил я, задыхаясь после пробежки.

– Почему?

– Я слишком тяжелый. Не видишь, что ли?! – ответил я на нервах. Из меня выходил стресс после случая с тренером, и это было довольно трудно сдерживать.

– Ну так жрать нужно меньше! Не знаешь, что ли? – разозлился тренер. Его явно задел мой грубый ответ. – Иди на ринг, спарринговать будем. Посмотрим, что ты умеешь, – сказал он уже более спокойно, явно желая меня проучить.

– Вот это по-нашему! – говорили одни.

– Бросьте вы это, ему еще рано! – говорили другие.

Мнения разделились. Я же придерживался мнения первых: хотел выйти с кем-нибудь сразиться, сорвать на нем злость. Мне казалось, это был мой шанс выплеснуть накопившийся стресс и доказать всем, что меня нужно уважать, считаться с моим мнением и что я действительно в этой жизни чего-то стою. Бокс – это же мое! Я себя в нем нашел. Я справлюсь!

Надев перчатки и шлем, я пролез сквозь канаты, немного в них запутавшись. Тренер в это время о чем-то пошептался с бойцом, который был значительно худее меня, потом постучал ему по плечу и сказал, чтобы тот шел ко мне. Соперник был в красных боксерских перчатках, но без шлема. Это говорило о том, что получать от меня он не собирался. Меня это расстроило, потому что они во мне не видели бойца. Боевой настрой начал сходить на нет, но я себя более-менее поддерживал, говорил, что покажу им невозможное.

– Ну что, тритон, готов побыть грушей?! – сказал противник и сделал пару обманных выпадов в мою сторону. Я не знал, что он просто меня прощупывал. В ответ грубо отмахнулся. Противник подступил очень близко, нанося отвлекающие удары, а затем начал сильно бить по моему торсу, попадая то в грудь, то по спине, то по почкам. Для него я действительно был живой грушей, которая забилась в угол.

– Все, хватит! – сказал тренер. Соперник отошел, глядя на меня с отвращением. В его глазах читалось презрение и непонимание, что я вообще здесь забыл.

Стресс из меня начал выходить слезами. Я чувствовал себя разбитым и униженным. Казалось, и без того злой мир отвернулся от меня, отдавая толстого парня на поругание. Слова отзвуком разносились в голове, подогревая состояние сломленного человека.

– На сегодня хватит. Иди в душ и ступай домой, – сказал тренер, видя мое разбитое состояние. Я послушался, не проронив ни слова. Мне было нечего ему ответить. Он был прав. Этот день для меня был закончен.

Поначалу мне не хотелось мыться в душе, было какое-то неприятное ощущение, но я откинул эти мысли. Мне нужно было смыть пот и слезы. К тому же я знал, что после душа всегда становится легче, что, собственно, мне и нужно было. Струи воды омывали уставшее тело. Закрыв глаза, я стоял под горячим напором. Температура воды слегка переваливала за сорок градусов. Расслабившись, я пустил струю уже из себя. К унитазу было лень идти. Да и зачем? Все равно смоется водой и ничего не останется.

Только я об этом подумал, как меня с силой понесло к стене, отчего я поскользнулся и свалился всем весом на пол. В голове разнесся звон. Коснувшись лица, я увидел на пальцах ярко-алую кровь, которая обильно растекалась по телу вперемешку с водой. В глазах темнело.

– Вот же скотина тупая! В душе ссышь, да? В душе ссышь! Тварь! – произнес мой прошлый соперник. Возле него стояли и со злостью смотрели на меня еще двое парней.

– Что такого?! – спросил я. – Оно же смоется!

– Смоется, значит? – еле сдерживая злость, чтобы не взорваться, переспросил он. – Давайте, ребят, покажем ему, смоется или нет!

Парень выключил воду в душе, после чего на меня посыпались удары ногами. Я сжался, закрывая голову и поджав ноги, чтобы мне не попадали в живот. Через несколько секунд удары стихли.

– Сейчас мы проверим, как оно у тебя смоется из памяти, – произнес бывший противник по рингу, а затем достал член и начал обильно ссать на меня. К нему присоединились его товарищи. Я закрывался, как мог, но моча попадала на мое тело, как бы я ни старался закрыться. Плакал с закрытым ртом, скулил от наплыва эмоций, а они все не прекращали делать свое дело. Это меня окончательно сломило после случая с тренером. Я потерял всякое желание бороться. Теперь мне просто хотелось исчезнуть из этого мира навсегда, потому что я не видел в нем для себя ничего хорошего, за что стоило бы биться. Я был просто какой-то жалкой заготовкой человека, предназначенной для насилия и издевательств. Даже когда я пытался просто жить, все равно находились причины для агрессии окружающих. В мыслях, конечно, я всех ненавидел. Но ненавидел еще и самого себя, а не только окружающих меня людей, которые норовили таким образом самоутвердиться. Ведь это легко – за счет толстого парня. Мне было противно быть собой. Это растаптывало и без того униженного человека, который больше не хотел жить.