Unknown

Выпив чаю, я начал анализировать, что произошло, пока меня не было, и в какие моменты бразды правления телом уходили из-под моей власти, но, сколько я ни искал, особых изменений в жизни не произошло, кроме разве что увольнения с работы, которая не очень-то и захватывала мои интересы. Управление своим телом я потерял, когда речь зашла о Саше. Хотя этот вывод был притянут за уши: прямых свидетельств этому не было. В итоге получалось что-то неясное. Понимая, что сам справиться не могу, я обратился к интернету. Через недолгий промежуток времени сформулировал нужный поисковый запрос и вышел на диссоциативное расстройство идентичности. Как мне удалось выяснить, диссоциация – это метод защиты, а значит, это случилось из-за того, что у меня были проблемы с этим миром. Затем я экстраполировал суть проблемы и выяснил, что причиной послужила защита: то есть мой страх, опасения, паника или столкновение с неразрешимой задачей вызывали вторую личность. Например, когда я стоял перед классом и не знал, что делать, или когда прочитал стих и не знал, как быть с Сашей. И если раньше личность появлялась плавно, то в эти разы она вклинилась в мою жизнь резко, решая за меня трудные для меня моменты. Вышло так, что я терзался мыслью о Саше, боялся допустить мысль о том, чтобы быть с ней, и в итоге вторая личность просто отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, лишив меня возможности общаться с ней. Дилеммы не станет, если убрать варианты – вот вторая личность и решила неразрешимую для меня проблему.

Прочитав все статьи, что смог обнаружить, я не нашел ответа на злободневный вопрос: как мне поговорить со второй личностью? В фильмах с ней можно было говорить, но в попадающейся мне литературе об этом либо не упоминалось, либо было указано, что личности не пересекаются. Однако была информация о том, что в момент переключения могут появляться звуковые галлюцинации, меняться ощущения, будет происходить дереализация и деперсонализация. То есть голос, который я слышал, это и была вторая личность. Следовательно, единственный способ поговорить – это довести себя до подобного состояния. Но хочу ли я этого, узнав, как все обстоит? И что я могу потерять? Сколько пройдет времени на этот раз? Вдруг месяцы или годы? И где я буду? А если вторая личность убьет себя, ведь написано же, что появляется склонность к суициду, к депрессии и прочим вещам? Эти варианты меня не радовали, и я решил о них не думать. Лучшим вариантом посчитал просто жить и ничего не пугаться, стараясь избегать ситуаций, способных вырвать меня из тела. К тому же есть возможность проявления не только второй личности, но и появления новых, и что тогда? До меня очередь может не дойти, а это, грубо говоря, моя самая настоящая смерть. Так что – к черту диалоги, тут не о чем говорить!

Более-менее разобравшись в происходящем, я решил написать Саше. Нашел ее в соцсети, но положение вещей меня не обрадовало: я был в ее черном списке и, кажется, находился в нем, насколько можно было судить, не пару дней, а целые месяцы. Если бы пару дней – это была бы просто обида, а обида – это простейшая форма манипуляции, которой просто нужно время, чтобы себя изжить. Но месяцы – это уже серьезно, это решение исключить человека из жизни навсегда. Очевидно, наше общение не принесло ей ничего хорошего, и раз уж она приняла такое решение, что ж, пусть будет так, как она решила. Видимо, ей так лучше. Просить второй шанс или бежать вдогонку – всегда проигрышная позиция, и потому даже не стоит пробовать за ней погнаться.

От всего случившегося меня накрыла фрустрация. Я думал над тем, что случилось в моей жизни, и никак не мог понять, за что мне это все было дано. Но чем дольше думал, тем увереннее приходил к мысли, что я сам во всем виноват, и это вызывало еще большую боль и большее разочарование. Если бы я не был таким – а я стал таким только из-за своих слабостей – я бы мог быть с Сашей. Даже в своей личной трагедии я не мог собраться с силами, чтобы противостоять злому року. Я ее не заслуживал. Не такой мужчина ей был нужен. Не такой…

Я бы мог себя корить, наверное, целую вечность, если бы не роящиеся мысли в голове, которые сбили меня с аутоагрессии. Мне хотелось их ухватить, я ощущал их важность и глубину, но ухватиться никак не мог, сколько ни пытался. Это было все равно что прыгнуть в воздух без крыльев в надежде полететь. И все могло бы быть заброшено и забыто, если бы я не вспомнил о текстовом документе, в который попробовал написать то, что сидело у меня в подсознании и довольно бойко просилось наружу.