Читаем Unknown полностью

— Не останавливайся. Это отличная терапия.

— И для меня тоже.

— Тебе нужна терапия?

— У меня иная доля.

Пристрастие к наркотикам. Опасность. Гений. Художник. Кто этот парень, с которым я целуюсь на лавке посреди бела дня на Женевском озере в Лозанне, в Швейцарии? Он точно не Колби. Даже Скотт не может быть таким понимающим. Он похож на ангела и поет как ангел. Он нашел мое разбитое сердце и придал ему новый ритм. Этот ритм такой приятный, захватывающий и заманчивый, что я не могу наслушаться.

Кто же он?

Его руки прижимают меня, губы движутся к моей шее.

И мне уже все равно.

Глава 12. Здоровая

— Отвали, Мэдоу!

Единственная преимущество быть Чудовищем — ты знаешь, как защитить свою территорию. Можете называть это животным инстинктом.

Она сидела на диванчике в крошечном фойе нашего отеля и наблюдала. Мэдоу вскочила и оказалась у моего лица сразу, как только позади меня захлопнулась дверь. Очень жаль, что здесь нет окон, выходящих на улицу. Она могла бы увидеть, как Дерек целует меня на прощанье.

— Что с тобой случилось? Выглядишь не очень.

— Плохие новости.

— Тебе придется отвалить от Дерека, потому что…

— Вообще-то, он пошел за мной, чтобы узнать в порядке ли я.

— Ты такая наивная. Ты, должно быть, не слышала, что Блэйк сказал о нем после того, как вы двое пропали без вести.

— Блэйк — придурок. С чего бы мне обращать внимание на то, что он говорит?

— Дерек играет в эту игру везде, где появляется. Выбирает девчонку заблаговременно, очаровывает ее, берет то, что ему нужно, и когда фестиваль закончен, смывается на самолете.

— Очень похоже на кое-кого.

— Имеешь в виду меня? Едва ли. Энн-Арбор не так далеко от Лондона. И я встречаюсь больше, чем неделю!

— Пока я не появилась у тебя на пути.

— Правильно. Тебе лишь требуется отойти в сторонку и предоставить это дело профессионалу. Мне не хочется, чтобы ты пострадала.

Пострадала? Да она даже не представляет себе, что такое страдать.

— Поздно. Он поцеловал меня.

Мы целовались до того момента, когда он осознал, что ему нужно на репетицию, и если эта неделя всё, что у меня есть, я буду делать это каждый раз, когда представится возможность. Езжай домой к своему бойфренду, Мэдоу.

— Победа будет за мной, Бет. Запомни это.

Вау. Сейчас Мэдоу выглядит точь-в-точь как обороняющийся монстр. Она смотрит на меня своим жестоким взглядом, пока я не моргаю.

Мне хочется выдрать у себя эти крашенные волосы, смыть макияж с лица и снять все вещи, которые нацепила на меня Мэдоу. Ненавижу это, но она права. Дерек может влюбиться в мой голос, но целовал он ненастоящую меня.

Мэдоу скрещивает руки на груди.

— Так что за ужасные новости?

Я — Чудовище, мутант, и буду производить на свет уродцев. Об этом Мэдоу уж точно не узнает.

— Это личное. — Я отталкиваю ее и иду к лестнице.

— Осталось три дня, — кричит она мне в след, — и потом ты поцелуешь его на прощанье.

Весь хор идет сегодня вечером на концерт. Мы на балконе. Хор Дерека сидит на нижнем ярусе.

— Вот и он. — Сара указывает мне на него. Дерек встает, осматривая зал. — А где Блэйк?

Леа тоже шпионит.

— Бет, встань и помаши ему.

Я чувствую себя такой идиоткой.

— Он ни за что не увидит меня оттуда.

Леа пихает меня в ребра.

— Вставай.

Я вскакиваю на ноги, чтобы заткнуть ее и наблюдаю за ним, изучающим аудиторию ряд за рядом. Затем он машет рукой и улыбается, указывая на выход.

— Иди, — шепчет Сара. — Я отвлеку Мэдоу. Узнай, где Блэйк.

Оркестр разогревается. Было бы очень круто выступать с оркестром. Я говорю Терри, что иду в комнату для девочек и выскальзываю, пока Мэдоу не застала меня врасплох.

Я поторапливаюсь, проходя через двери, и он тут как тут, тянет меня за колонну и целует. Это взбадривает меня. Но я не уверена. Я вынуждена немного увернуться.

Я роняю свои руки на его плечи, исследуя мускулы.

— Привет.

Он берет мои руки в свои.

— Привет.

Это все, чего мы смогли добиться. Мы теряемся в поцелуях, пропуская два первых номера концерта.

— Ты в порядке?

Я закусываю губу и киваю.

— Мне лучше вернуться, пока Терри не послала Мэдоу за мной.

Он усмехается.

— Все, что угодно, но только не она. Она чертовски меня пугает.

Его ударение на слове «чертовски» прелестно.

— У тебя термометр не зашкаливает?

Он смеется.

— Иди ко мне еще разочек.

Мы пропускаем и третий номер концертной программы.

— Я должна идти.

— Встретимся сегодня вечером. Я буду ждать тебя у отеля, пока ты не сможешь уйти. Мы можем вернуться на нашу скамейку у озера.

Неужели Мэдоу права? Он уже жаждет этого?

— Не знаю, если ты…

— Я не про секс, Бет. Я не хотел бы проявлять к тебе такое неуважение.

Моё лицо становится красным.

— Меня так легко считать по лицу?

— Доверься мне. Я просто хочу провести с тобой больше времени. Мы можем погулять и поговорить. Сара сказала Блэйку, что ты тоже пишешь.

Я убью ее.

— Строчу тексты песен. Но они плохие. Не то, что твои.

— Хочу их услышать.

— Ни за что.

— Пожалуйста. — Он целует меня.

— Нет.

Он снова целует меня, долго и очень убедительно.

— Мы погуляем, но никаких стихов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза
Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза