Unknown

Ремонт квартиры на юго-западе Москвы. По знает её с детства. Здесь родители решили, что он будет, и По был. Он снимает старые слои обоев. Слой за слоем. На незнакомом узоре надпись «Гагарин 12 апреля 1961 год», а рядом на дверном косяке зарубки, свидетельствующие о стремительном росте По над уровнем комнаты, хотя возвышение По и не длилось вечно, он остановился на неплохой отметке в 1 метр 90 см и продолжил свой путь уже по горизонтали. Лента обоев покидает стену, открывая в углу у самого плинтуса пробоину в стене. Оттуда бьёт узкий луч света. По ложится на пол, смотрит в маленькое отверстие и видит там свою комнату с открытой дверью балкона, солнце заливает крупный потёртый паркет, и ветер колышет светлые лёгкие занавески, серый диван с высокой прямой спиной, шкаф с барным отделением, где никогда не стояли вина и коньяки, а нашли своё место в доме разнообразные таблетки. Всё покрывает пыль, ветер поднимает её в воздух, смешивает с тополиным пухом и заметает в углы. По отрывается от пробоины. Это та самая комната, он помнит её, и этот паркет, и занавески, и знакомые голоса с улицы. Он здесь вырос, это уже случилось. По выбегает во двор, смотрит на соседские окна, но там всё другое, там между стен негде уместиться его комнате. На улице идёт снег. Быстрее назад, колотится сердце, сейчас он вбежит в ободранные пустые стены квартиры, и ничего не будет. Но всё есть. Свет из пробоины всё так же бьёт в стену. За окном зима. Быстро темнеет. По бросает у стены матрас и неотрывно смотрит в маленькое солнечное отверстие. Верит и не верит. Холодок волнения будоражит всё тело, но он незаметно засыпает. На утро всё так же существует. По создаёт из комнаты камеру обскура. Укрывает фольгой пробоину, кончиком иглы прокалывает в ней маленькое отверстие, драпирует окна и смотрит на перевернутое изображение ветреной солнечной комнаты на стене. Так проходит зима. Все места, которые он любит, заливает солнце: божественную пивную, комнату в стене, весенний Рождественский бульвар…

Этой весной По случилось пристально понаблюдать за пищеварением кошки и произрастанием цветов в горшках на окне Рождественского бульвара. С лёгкой руки уехавших на два месяца приятелей он был приставлен к соответствующим предыдущим строчкам живым существам и в виде исключения был за них в ответе. Время от времени подкладывая и тем в горшках, и этой на диване воду и еду, По предавался весне. Смотрел на бульвар из чужого окна и как будто был не совсем собой, как будто это время без знакомых людей, без привычной комнаты, у чужого окна ему дали поносить, оставив только немного схожие с прежним По черты, и он с удовольствием примерял на себя этот весенний Рождественский костюм и новый уклад жизни. Вот и сегодня в четыре часа ночи он курил у окна, бульвар шелестел свежими листьями…

В четыре часа утра Клим сидел на высоком берегу Неглинки в инвалидной коляске, внизу лежал крутой спуск Рождественского бульвара. Спустя минуту коляска тронулась, набрала ход и, разогнавшись, со скрипом помчалась по бульвару вниз, каким-то чудом удерживая равновесие, вместе со своим седоком миновала удивлённого По в окне с горшками, цветами и кошкой, одним махом проскочила Трубную площадь и потеряла ход уже на подъёме в районе дома №21 по Петровскому бульвару. Всё так же удивительным образом сохраняя своего седока, докатилась до 3-его Колобовского переулка и, свернув на бульвар, исчезла из виду.

Следующая ночь – то же, те же, следующая – там же, они же, на четвёртую ночь По уже занял позицию сразу в конечной точке на Петровском бульваре. Четыре часа семь минут по московскому времени, человек в коляске не заставил себя долго ждать и в районе 3-его Колобовского переулка традиционно свернул на бульвар.

Кар, кар, кар, кар взметнулась в воздух стая встревоженных ворон. Кар, кар, кар «Как-нибудь это может плохо кончиться», – произнёс По с заранее выбранной позиции на скамейке. «Вы очень органично вплетаетесь в общий хор звуков», – мгновенно отозвался Клим. Он был весел и в общем и целом был рад, что ему удалось родиться, а По любил людей без неудачи в карманах.

Кар, кар, кар. «Карк! Каркуся! Ко мне!» - позвала маленькую белую собачку с очевидно вредным характером рыжеволосая девушка в светлом платье, утреннее солнце проходило сквозь него, не задерживаясь, открывая стройные красивые ноги. Ночь кончилась. Пора расходиться. До встречи! Пока!

Они встречались на бульваре почти каждую ночь в это время, в четыре с небольшим часа, много говорили. Клим побивал свой рекорд и уже с разгону взбирался до дома № 19 по Петровскому бульвару. Потом По надолго исчез со всех бульваров.