Unknown

Голос, прозвучавший в голове, сначала вверг меня в дикий ужас. Иррациональность происходящего захлестывала через край.

-Возьми веревку и повесься прямо сейчас. Иди на кухню и ищи веревку.

Я вскочил в панике, и бросился к крану с холодной водой. Голос замолчал. Но как только я на дрожащих ногах вернулся в комнату, голос насмешливо произнес.

-Тогда спрыгни с балкона. Я тебе приказываю.

Страх который я испытал, я не желаю испытать даже злейшим врагам рода человеческого. Вызвонив Вику, в панике обдолбавшись всеми возможными успокоительными средствами, я кое-как заснул.

Чтобы с утра обнаружить, что теперь я боюсь остаться дома один. Ездить на лифтах и тесных маршрутках, а внутри появилось тягучее желание сброситься с соседнего тринадцатиэтажного дома, откуда в пору моей молодости довольно лихо спрыгнул один неплохой человек.

Панические атаки стали так же постоянны, как сериалы про ментов на канале «НТВ».

Два года я жил на таких сильных транквилизаторах, от которых в ужасе бы отшатнулся пациент дурдома.

Когда я бухал, страх отступал. Причём в самой идиотической манере я пытался играть с огнём.

Полупьяный, я поднялся на тринадцатый этаж дома, который с потусторонней силой звал меня спрыгнуть с него, и свесившись с балкона, отчётливо понял, что сил взобраться обратно не хватит.

Морган Фриман в белоснежном костюме, укоризненно покачав головой, позволил Охотнику и Цлаву вышедших вовремя в коридор, прибежать на мои истошные крики и помочь мне взобраться на балкон.

А жизнь набирала обороты.

К работе, которая перманентно вгоняла меня в жесточайшую депрессию юный, растущий организм в конце концов привык.

Несмотря на грязь, ставших такими родными для меня крыс, которые разбегались при ежедневной уборке мусорных контейнеров, указания Полковника, с одной извилиной от фуражки кою его ушастая голова и торчащие из носа седые волосы имели честь носить двадцать лет в танковом полку, и презрительные взгляды сосок из ИТР я нашёл в ней даже какую-то долю очарования.

Много лет спустя, перечитав мемуары Наташи Кампуш, я понял какими детскими были мои переживания по поводу вечно промасленных перчаток и вонючих носков, чей аромат можно было запечатывать в банки и перебрасывать через линию фронта с целью отравления первого эшелона обороны.

Работали мы в большем случае пару часов в день. Остальное свободное время, философы совка и веника плескались в карты, пили чай и обсуждали проезжающие мимо автопогрузчики.

А, да!

И постоянно искали что можно скоммуниздить.

Я даже поучаствовал один раз в занятном дельце, несомненно подпадающим под статью уголовного кодекса.

Но кредо косморазведчика требовало покорения новых земель.

Нагло уйдя с ненавистной работы мусорщика, поломав пропуск прямо за проходной, с помощью кой-каких замечательных людей, мне удалось устроиться реализатором рыболовецких принадлежностей на близлежащий рынок.

Самое интересное, что к рыбалке я имел такое же отношение, как Пэрис Хилтон к работе асфальтоукладчиков.

Лиха беда начало!

Проштудировав пару книжонок для рыболов-любителей, я стал тем человеком, к которому чуваки со всего города ходили советоваться по поводу катушек для спиннинга, и притопывая прямо в резиновых сапогах прямо к палатке, горделиво показывали мне свой улов, состоящий из пескарей и мелких подлещиков.

Пропитавшись воздухом свободы, который знаком каждому, кто работал когда-либо на свободном графике, и одолжив скромную сумму у родных, я в первый раз в жизни отправился в самостоятельное путешествие.

Землёй Обетованной я выбрал Евпаторию.

Ошеломленный я стоял на набережной, и не мог поверить, что вижу безбрежную, бирюзовую скатерть, древнюю как сама жизнь.

Я абсолютно убеждён, что море это одушевленное, разумное создание.

То, что когда-то дало нам жизнь. И если первобытная обезьяна от которой отпочковались наши предки и существовала, то я стопроцентно уверен, что жила она нифига не в Африке, и косточки предка, который через миллионы лет без особых изменений превратился в Колю Валуева, надо искать на дне морском.

В светлый поток просоленных морем мыслей, вплетались крики торговцев сушеной рыбой, дурацкий рогот радиостанций, вещавших на украинском языке и горьковатый вкус «Немировской водки на берёзовых бруньках» который звучно утверждал, что именно он и есть официальный представитель «Посейдон и К».

В один из вечеров, когда заплетающиеся ноги привели меня в полупустой ночной клуб под открытым небом, я познакомился с официанткой.

Высокая, слегка нескладная крымская татарочка с пухлыми губками, хрипловатым голосом и взглядом Эмили Блант настолько мне понравилась, что я таки добился того, что в последнюю ночь перед отъездом, прикурив сначала для неё, а после для себя сигарету я осторожно спросил:

-Слушай, малыш, ты ведь мусульманка?

-Мусульманка - устало, облокотившись на руку и смотря на меня сквозь чёлку, ответила она.

-Ты куришь. Водку с тобой пили. А потом переспали. Разве вам можно так с неверными?

На что моя милая девочка, выпустив струю дыма, мудро улыбнулась и ответила: