untitled

сон поможет более активному маркетингу спорта («продукта», как называли игру новые хозяева НФЛ) в молодежной среде.

«Идеология важнее любых количественных показателей, —

сказал он мне. — Она должна быть более молодежной, более

бунтарской». За последние двадцать лет под влиянием дру-

гих форм развлечения ландшафт в мире спорта серьезно изме-

нился. В то время как интерес к культуре — моде, фильмам, зна-

менитостям — вырос и стал напоминать существовавшую в про-

шлом преданность болельщика своей команде, интерес к спорту

100

снизился, став в один ряд с другими культурными предпочте-

ниями. Полем приложения интереса для современного город-

ского ребенка могли стать с равным успехом футбольное поле, баскетбольная площадка, экран компьютера или перила в парке, по которым он съезжал на своем скейтборде. Видеоигры теперь

давали детям те же ощущения динамики, скорости и силы, кото-

рые раньше они получали от профессионального футбола. На

современном медийном поле соревновались уже не Джонни

Юнитас против Барта Старра, а Бретт Фавр против Бэтмена.

В конце девяностых уже имел смысл вопрос, заданный одним

читателем, который прислал письмо в «Нью-Йорк Таймс»:

«Если спорт больше не игра, а модный глобальный развлекательный

продукт, то какой тогда смысл болеть за какую-либо команду?».

Ответ состоял, разумеется, в том, что люди болеют за команды

именно потому, что те являются модными развлекательными

продуктами.

— Баскетбол — это то же самое, что MTV, только в спорте, —

сказала мне Левинсон, когда мы говорили с ней о ее пла-

нах в НФЛ. — То, как по телевизору показывают баскетбол — с

быстрым монтажом, музыкальными вставками, — похоже на

MTV. Поэтому баскетбол привлекает молодых. Пойти на баскет-

бол — это то же самое, что попасть в видеоклип. Но мы должны

соблюдать осторожность, чтобы не оттолкнуть более старших

зрителей. — Левинсон добавила, что детям близки идеи бун-

тарства, а НФЛ не была бунтарской силой. — Нам нужно досту-

чаться до детей, прежде чем бунтарство начнет проявляться в

слишком громкой форме.

Левинсон предлагала превратить футбол в хип-хоп-видео.

И в самом деле, у гангста-рэпа и хип-хопа было много общего

с футболом, хотя понять это смог только маркетинговый гений

с MTV.

101

Последнее совещание руководящего триумвирата MTV состо-

ялось в кабинете Фрестона. Макграт была в одежде из мага-

зина редких моделей в стиле Грейс Силк — блестящая юбка

из искусственного шелка, синяя блузка с большими костя-

ными пуговицами и кожаные босоножки. Фрестон, краси-

вый мужчина с соблазнительным блеском в уголках глаз, смо-

трел на мониторе клип Stone Temple Pilots, одновременно слу-

шая новый альбом Брайана Ферри. Я заметил, что его стопка

компакт-дисков, напоминающая конструктор Lego, была

намного больше моей стопки компакт-дисков. «Вы слышали

этот альбом? — спросил он меня. — Просто супер». Слева от

него висел большой рисунок Бивиса и Баттхеда, а справа —

большая фотография Рена и Стимпи.

Глядя в свои записи, Левинсон сказала, что ежедневный

блок музыкальных передач MTV на два с половиной часа начнет

выходить на хинди и англий ском в Индии, на канале DD2 Metro.

Подобный блок на языке мандарин скоро должен появиться и в

Китае. Эта экспансия должна была постепенно увеличить ауди-

торию MTV с 250 миллионов семей (почти в два раза больше, чем

CNN) до более чем 500 миллионов.

— Мы начали просмотр кандидатов для ведущих в Индии

и Китае, — сказала Левинсон, подняв глаза от своих записей. —

Мне сказали, что индийский — очень даже ничего.

— Он — супер, — сказала Макграт.

Левинсон перешла к работе MTV в Японии, Европе, Латин-

ской Америке и Бразилии, где были проблемы с получением

доступа к спутнику.

— Ну, Бразилия — это десять миллионов семей, и мы хотим

там присутствовать, — сказал Фрестон. — Кабельное телевиде-

ние — это навсегда.

— Можно процитировать твои слова? — спросила Макграт.

102

— Смотрите, вудстокский фургон, — сказал Фрестон, кивая на

телеэкран. — Я хочу в нем переночевать.

Некоторое время все говорили о Вудстоке. Потом Фрестон

повернулся к Левинсон.

— Значит, с Бразилией все понятно?

— Более или менее, — ответила Левинсон. — Да, еще

Австралия.

Она сказала, что в Австралии можно использовать евро-

пейские или американские программы и не делать своих

собственных.

— Не думаю, что это правильная стратегия, — сказал Фре-

стон. — В Австралии все хорошо всё понимают про телевидение, и если мы так сделаем, то будем выглядеть смешно.

Левинсон сказала, что должна идти к себе в кабинет, чтобы

по телефону узнать о состоянии своего сына, у него обнаружили

ушную инфекцию.

— Значит, ты уходишь от нас в пятницу в полвторого? — спро-

сил Фрестон. — И все?

— И все, — ответила Левинсон глядя в пол.

Макграт нервно, по-девчачьи заерзала на стуле, ее блестящая

юбка приподнялась.

— Не могу поверить, — сказала она.

— Вообще, — произнес Фрестон иронически, — перемены —

это к лучшему.

— Перемены — это к лучшему, — мрачно повторила Макграт.

Все трое несколько неуклюже остановились в дверях каби-