Untitled

Как жестоки и свирепы Скакуны степных долин! Оцепили площадь цепи, На макушках — алый блин! Как сегодня ярки вещи! Золотым огнем блеснув, Знамя падает и плещет, Славит ветер и весну.

Это идут трубачи, С ног окованные в трубы. Это идут усачи, В красоте суровой грубы. И, как дочь могучей меди Меж богов и меж людей, Звуки, облаку соседи, Рвутся в небо лебедей! Веселым чародеям Свободная дорога, Трубач сверкает змеем Изогнутого рога.

Алый волос расплескала, Точно дева, площадь города, И военного закала Черны ветреные бороды.

Золото красными птицами Носится взад и вперед. Огненных крыл вереницами Был успокоен народ.

ГОРНЫЕ ЧАРЫ

Я верю их вою и хвоям, Где стелется тихо столетье сосны И каждый умножен и нежен, Как баловень бога живого.

И вижу широкую вежу И нежу собою и нижу.

Падун улетает по дань, И вы, точно ветка весны, Летя по утиной реке паутиной. Ночная усадьба судьбы, Север цели всех созвездий Созерцали вы.

Вилось одеянье волос, И каждый — путь солнца, Летевший в меня, чтобы солнце на солнце менять. Березы мох — маленький замок, И вы — одеяние ивы, Что с тихим напевом «увы!» Качала качель головы.

На матери камень Ты встала; он громок

Морями и материками, Поэтому пел мой потомок. Но ведом ночным небосводом И за руку зорями зорко ведом. Вхожу в одинокую хижу, Куда я годую себя и меня. Печаль, распустив паруса, Где делится горе владелицы, Увозит свои имена, Слезает неясной слезой, Изученной тропкой из окон Хранимой хра<мин>ы. И лавою падает вал, Оливы желанья увел Суровый поток Дорогою пяток.

КАРАКУРТ

От зари и до ночи Вяжет Врангель онучи, Он готовится в поход Защищать царев доход. Чтоб, как ранее, жирели Купцов шеи без стыда, А купчих без ожерелий Не видать бы никогда.

Чтоб жилось бы им как прежде,

Так, чтоб ни в одном глазу, Сам господь, высок в надежде, Осушил бы им слезу.

Чтоб от жен и до наложницы Их носил рысак, Сам господь, напялив ножницы, Прибыль стриг бумаг.

Есть волшебная овца, Каждый год дает руно. «Без содействия Творца Быть купцами не дано». Кровь волнуется баронья. «Я спаситель тех, кто барин». Только каркает воронья Стая: «Будешь ты зажарен!» Тратьте рати, рать за ратью, Как морской песок.

Сбросят в море вашу братью: Советстяг — высок.

АЛЕШЕ КРУЧЕНЫХ

Игра в аду и труд в раю — Хорошеуки первые уроки. Помнишь, мы вместе Грызли, как мыши, Непрозрачное время? Сим победиши!

САЯН

Саян здесь катит вал за валом, И берега из мела.

Здесь думы о бывалом И время онемело.

Вверху широким полотнИщем Шумят тревожно паруса, Челнок смутил широким днищем Реки вторые небеса.

Что видел ты? Войска? Собор немых жрецов? Иль повела тебя тоска Туда, в страну отцов? Зачем ты стал угрюм и скучен, Тебя течением несло, И вынул из уключин Широкое весло?

И, прислонясь к весла концу, Стоял ты, очарован, К ночному камню-одинцу Был смутный взор прикован. Пришел охотник и раздел Себя от ветхого покрова, И руки на небо воздел Молитвой зверолова.

Поклон глубокий три раза, Обряд кочевника таков.

«Пойми, то предков образа, Соседи белых облаков».

На вышине, где бор шумел И где звенели сосен струны, Художник вырезать умел Отцов загадочные руны. Твои глаза, старинный боже, Глядят в расщелинах стены. Пасут оленя и треножат Пустыни древние сыны. И за суровым клинопадом Бегут олени диким стадом. Застыли сказочными птицами Отцов письмена в поднебесья. Внизу седое краснолесье Поет вечерними синицами. В своем величии убогом На темя гор восходит лось Увидеть договора с богом Покрытый знаками утес.

Он гладит камень своих рог О черный каменный порог. Он ветку рвет, жует листы И смотрит тупо и устало На грубо-древние черты Того, что миновало.

Люди! Над нашим окном

В завтрашний день

Повесим ковер кумачовый,

Где были бы имена Платона и Пугачева.

Пророки, певцы и провидцы!

Глазами великих озер

Будем смотреть на ковер, Чтоб большинству не ошибиться!

САМОСТРЕЛ ЛЮБВИ

Хотите ли вы

Стать для меня род тетивы

Из ваших кос крученых?

На лук ресниц, в концах печенный,

Меня стрелою нате,

И я умчусь грозы пернатей.

***

Тайной вечери глаз знает много Нева, Здесь спасителей кровь причастилась вчера С телом севера, камнем булыжника.

В ней воспета любовь отпылавших страниц. Это пеплом любви так черны вечера И рабочих, и бледного книжника.

Льется красным струя, Лишь зажжется трояк На усталых мостах. Трубы ветра грубы, А решетка садов стоит стражей судьбы. Тайной вечери глаз знает много Нева У чугунных коней, у широких камней Дворца Строганова.

***

Девушки, те, что шагают Сапогами черных глаз По цветам моего сердца.

Девушки, опустившие копья На озера своих ресниц.

Девушки, моющие ноги В озере моих слов.

***

Люди! Утопим вражду в солнечном свете! В плаще мнимых звезд ходят — я жду — Смелых замыслов дети, Смелых разумов сын.

Помимо закона тяготения Найти общий строй времени, Яровчатых солнечных гусель, — Основную мелкую ячейку времени и всю сеть.

МОРЯК И ПОЕЦ

Как хижина твоя бела!

С тобой я подружился!

Рука морей нас подняла

На высоту, чтоб разум закружился. Иной открыт пред нами выдел.