Untitled

Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза, Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).

Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобщился вселенной.

И я хочу верить, что есть что-то, что остается,

Когда косу любимой девушки заменить, напр<имер>, временем.

Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня,

Солнце, небо, жемчужную пыль.

ТРУЩОБЫ

Были наполнены звуком трущобы,

Лес и звенел и стонал,

Чтобы

Зверя охотник копьем доконал.

Олень, олень, зачем он тяжко

В рогах глагол любви несет?

Стрелы вспорхнула медь на ляжку, И не ошибочен расчет.

Сейчас он сломит ноги оземь И смерть увидит прозорливо, И кони скажут говорливо: «Нет, не напрасно стройных возим». Напрасно прелестью движений И красотой немного девьего лица Избегнуть ты стремился поражений, Копьем искавших беглеца. Все ближе конское дыханье И ниже рог твоих висенье, И чаще лука трепыханье, Оленю нету, нет спасенья.

Но вдруг у него показались грива И острый львиный коготь, И беззаботно и игриво Он показал искусство трогать. Без несогласья и без крика Они легли в свои гробы, Он же стоял с осанкою владыки — Были созерцаемы поникшие рабы.

***

Мы желаем звездам тыкать,

Мы устали звездам выкать, Мы узнали сладость рыкать.

Будьте грозны, как Остраница,

Платов и Бакланов,

Полно вам кланяться

Роже басурманов.

Пусть кричат вожаки, Плюньте им в зенки!

Будьте в вере крепки,

Как Морозенки.

О, уподобьтесь Святославу —

Врагам сказал: «Иду на вы!» Померкнувшую славу Творите, северные львы.

С толпою прадедов за нами Ермак и Ослябя.

Вейся, вейся, русское знамя,

Веди через сушу и через хляби!

Туда, где дух отчизны вымер

И где неверия пустыня, Идите грозно, как Владимир Или с дружиною Добрыня.

***

Мои глаза бредут, как осень,

По лиц чужим полям,

Но я хочу сказать вам — мира осям: «Не позволям».

Хотел бы шляхтичем на сейме, Руку положив на рукоятку сабли,

Тому, отсвет желаний чей мы, Крикнуть, чтоб узы воль ослабли. Так ясновельможный пан Сапега, В гневе изумленном возрастая, Видит, как на плечо белее снега Меха надеты горностая.

И падает, шатаясь, пан На обагренный свой жупан...

***

Когда над полем зеленеет Стеклянный вечер, след зари, И небо, бледное вдали, Вблизи задумчиво синеет, Когда широкая зола Угасшего кострища

Над входом в звездное кладбище Огня ворота возвела, — Тогда на белую свечу, Мчась по текучему лучу, Летит без воли мотылек.

Он грудью пламени коснется, В волне огнистой окунется, Гляди, гляди, и мертвый лег.

Снежно-могучая краса С красивым сном широких глаз, Твоя полночная коса Предстала мне в безумный час. Как обольстителен и черен Сплетенный радостью венок, Его оставил, верно, ворон, В полете долгом одинок.

И стана белый этот снег

Не для того ли строго пышен, Чтоб человеку человек

Был звук миров, был песнью слышен.

ИРОНИЯ ВСТРЕЧ

Ты высокомерно улыбнулась На робкий приступ слов осады, И ты пошла, не оглянулась, Полна задумчивой досады.

Да! Дерзко королеву просить склонить Блеск гордых губ.

Теперь я встретился. Угодно изменить Судьбе тебя: ты изучала старый труп.

Зеленый леший — бух лесиный Точил свирель,

Качались дикие осины, Стенала благостная ель.

Лесным пахучим медом

Помазал кончик дня

И, руку протянув, мне лед дал, Обманывая меня.

И глаз его — тоски сосулек —

Я не выносил упорный взгляд:

В них что-то просит, что-то сулит

В упор представшего меня.

Вздымались руки-грабли,

Качалася кудель

И тела стан в морщинах дряблый, И синяя видель.

Я был ненароком, спеша,

Мои млады лета,

И, хитро подмигнув, лешак Толкнул меня: «Туда?»

***

Когда умирают кони — дышат,

Когда умирают травы — сохнут, Когда умирают солнца — они гаснут, Когда умирают люди — поют песни. Когда рога оленя подымаются над зеленью, Они кажутся засохшее дерево.

Когда сердце н<о>чери обнажено в словах, Бают: он безумен.

ПА-ЛЮДИ

Птица, стремясь ввысь, Летит к небу,

Панна, стремясь ввысь, Носит высокие каблуки. Когда у меня нет обуви, Я иду на рынок и покупаю ее. Когда у кого-нибудь нет носу, Он покупает воску.

Когда у народа нет души, Он идет к соседнему

И за плату приобретает ее — Он, лишенный души!..

***

Гонимый — кем, почем я знаю?

Вопросом: поцелуев в жизни сколько? Румынкой, дочерью Дуная,

Иль песнью лет про прелесть польки, —

Бегу в леса, ущелья, пропасти И там живу сквозь птичий гам. Как снежный сноп, сияют лопасти Крыла, сверкавшего врагам. Судеб виднеются колеса С ужасным сонным людям свистом. И я, как камень неба, несся Путем не нашим и огнистым. Люди изумленно изменяли лица, Когда я падал у зари.