Untitled

Выдвижение Брайана и искренняя приверженность демократов к свободному серебру удивили Ханну, который специализировался на том, чтобы не удивляться. Он планировал взять отпуск, а затем бороться на выборах за тарифы и процветание. Он рассчитывал победить "без особых усилий". Вместо этого он столкнулся с крестовым походом и Демократической партией, которая отреклась от своего собственного президента. Чтобы побороть Брайана, он лично возглавил кампанию и мобилизовал ресурсы, с которыми демократы не могли сравниться. Маккинли, в свою очередь, признал, что не сможет соперничать с Брайаном на сцене, и отказался от попыток. Он убедил Ханну вести кампанию у крыльца, чтобы делегации республиканцев приходили к кандидату. Хотя его тактика отличалась, его кампания обращалась к избирателям так же непосредственно, как и кампания Брайана. По оценкам, три тысячи делегаций и 750 000 человек приехали в Кантон, штат Огайо, чтобы увидеть Маккинли. Ханна направил корпус из четырнадцати сотен ораторов, оплатив их расходы и направив их в штаты, наиболее подверженные опасности перейти к Брайану. Республиканцы наводнили страну литературой; только из Чикаго они разослали по почте сто миллионов документов. Республиканцы выпустили около 275 отдельных брошюр на множестве языков, так как республиканцы нацелились на голоса иммигрантов. В них снова и снова звучала одна и та же тема: Маккинли был "агентом процветания". Как заметил Теодор Рузвельт, "Ханна рекламировала Маккинли, как будто он был патентованным лекарством".59

Это была одна сторона Теодора Рузвельта, наблюдательная, язвительная и проницательная, но он никогда не мог полностью побороть свою склонность смешивать проницательность и истеричность. Он, как и многие другие республиканцы, осуждал Брайана и популистов как социальных революционеров, а чтобы остановить их "подрывную деятельность", предлагал поставить двенадцать их лидеров к стене и "застрелить". Брайаниты, конечно, могли сравниться с ним по риторике. Любимой песней делегатов съезда популистов была "Мы перестреляем золотых жуков, всех до одного". Были, конечно, и прагматичные оценки шансов и проблем, и продолжающееся движение в сторону массовых образовательных кампаний, а не старых местных "армейских" кампаний, и опора на корпоративные деньги и крупных доноров. Но очень часто обе кампании скатывались к своего рода истерии.60

У двух партий были реальные и серьезные разногласия. Каждая из сторон была способна признать, что выборы имеют большую цену. Демократическое индустриальное общество пробудилось, чтобы разобраться в себе по-новому. Брайан изложил свою позицию в одном из менее часто цитируемых разделов своей речи "Золотой крест": "Есть две идеи о правительстве. Есть те, кто считает, что если просто законодательно обеспечить процветание обеспеченных людей, то их процветание перекинется на тех, кто ниже. Демократическая идея заключается в том, что если вы принимаете законы, чтобы сделать массы процветающими, их процветание найдет свой путь вверх и через каждый класс, который на него опирается". На самом деле это не было демократической идеей, о чем может свидетельствовать Кливленд, но Брайан предложил сделать ее демократической идеей.61

В ответ Маккинли обвинил Брайана в том, что тот ведет классовую кампанию, что он и делал, и утверждал, что такие разногласия неамериканские, что явно не так, иначе с чего бы Брайану иметь такую привлекательность? Маккинли не предложил в ответ ничего грандиозного или захватывающего; да ему и не нужно было этого делать. Брайан должен был выбраться из глубокой ямы, которую Кливленд вырыл для демократов. Маккинли оставалось только напомнить американцам о мире, существовавшем до Кливленда. У многих не было столь приятных воспоминаний о том мире, который Беллами изобразил в "Взгляде назад", но по сравнению с депрессией он казался достаточно радужным. Маккинли выступал за "финансовую честь", процветание и протекционизм и презирал любые разговоры о неравенстве или классовых различиях. Интересы капитала и труда, работодателя и наемного работника были одинаковыми.62