Untitled

Даже доказав право на землю или купив ее, поселенцы часто тратили годы на получение патента, а некомпетентность и мошенничество приводили к тому, что на один участок земли могло быть несколько претендентов. Это приводило к долгим и дорогостоящим судебным тяжбам между соперничающими претендентами и открывало возможности для чиновников земельного управления. В конце 1860-х Морган Бейтс стал республиканским вице-губернатором Мичигана, но этот пост был для него не более важен, чем его назначение на должность регистратора земельного управления в Гранд-Траверсе, штат Мичиган, при Линкольне и Гранте. Вместе с Рубеном Гудричем, который был управляющим в том же земельном управлении, эти два хорошо связанных политика-республиканца использовали свои назначения для грабежа индейцев одава и чиппева через незаконные претензии на их резервации, для хищения средств и сбора гонораров, значительно превышающих их скромные зарплаты. По слухам, Бейтс получил 50 000 долларов из земельного управления во время своего первого срока в качестве регистратора, из которых только 2000 долларов были честно заработаны. В 1880 году доход на душу населения в Мичигане составлял всего 183 доллара, и он падал. "Вы не представляете, - писал Г. П. Грисволд Остину Блэру, конгрессмену от штата Мичиган, - как быстро регистратор или приемщик может нажиться на людях там, где продается столько земли, сколько в этом офисе". Офицеры на местах выставляли завышенные требования к заявителям, которые часто охотно платили их, чтобы избежать строгого соблюдения закона.19

Когда правительство не смогло проконтролировать достоверность заявлений, а вместо этого положилось на граждан, чтобы те оспаривали незаконные претензии, оно создало систему, которая натравливала поселенцев друг на друга. Успешная ферма могла представлять собой лишь победу одного фермера над другим; создание одного дома сводило на нет другой. Однако задержка с получением патентов могла принести и пользу фермерам, поскольку до получения патента земли не облагались налогами. За свободу от налогов пришлось заплатить, что негативно сказалось на школах и общественном развитии, а отсутствие четкого права собственности не позволило фермерам использовать свои земли в качестве залога для получения кредитов. К 1870-м годам Конгресс признал, что недостаток административного потенциала в Главном земельном управлении привел к отставанию в межевании и патентовании земель, что помешало выполнению обещаний Закона об усадьбах. Большие участки земли ожидали решения по определению права собственности. Требования реформировать как земельную систему, так и ГЗО набирали обороты.20

Однако по сравнению с Югом земледелие в Средней полосе пользовалось большим успехом. В 1866 году был принят отдельный закон о южных усадьбах, отчасти для того, чтобы компенсировать вольноотпущенникам неудачу в перераспределении южных земель. До 1 января 1867 года сорок шесть миллионов акров государственных земель в Алабаме, Арканзасе, Флориде, Луизиане и Миссисипи были открыты только для лояльных беженцев и вольноотпущенников; после этого государственные земли Юга были открыты для всех желающих. Закон требовал пяти лет проживания и уплаты взносов, чтобы получить право на максимальный участок в восемьдесят акров. Только около 41 процента претендентов, как черных, так и белых, когда-либо получали землю. Всего около семи тысяч черных семей получили землю до отмены закона в 1876 году.21

Такие люди, как Генри Айс, встречались, но они не были типичными, и даже их успех не обязательно означал триумф индивидуализма. Хоумстеды, в конце концов, были подарками государства, которое получило земли, на которых они располагались, от индейцев по договору, путем завоевания или мошенничества. В каждом случае таилась, по крайней мере, угроза применения военной силы. На желаемые земли часто претендовали железные дороги, которые также часто пользовались щедростью государства, субсидировавшего их. Однако без железных дорог у фермеров не было доступа к рынкам.

Хэмлин Гарленд, выросший из мальчика в многообещающего писателя в ходе заселения американцами Среднего Пограничья и Запада, был меньше озабочен структурными проблемами американской земельной политики, чем личными и социальными недостатками, которые, по его мнению, могли погубить дом, даже если позволяли фермерам жить. Гарленд не уклонялся от того, что неугомонность и амбиции его отца, Дика Гарленда, и таких же мужчин, как он, накладывали отпечаток на дом и семью. Они создавали дома, но их действия часто одновременно угрожали и подрывали их. Это стало постоянным тропом в произведениях Хэмлина Гарланда о Средней границе.