Untitled.FR11

Так что у меня оставался один Вторник, мой компаньон, моя половинка, мой друг. Я знал, что положение аховое. Это было видно по Вторнику. Он был изможден из-за беспокойства и недосыпа, осанка у него стала не бодрая, а вялая. У пса почти всегда не хватало сил, чтобы держать хвост, и я не раз видел его с опущенной головой — думаю, это он спал стоя. В конце лета впервые начался кашель (возможно, подхватил у собак в Сансет-парке), а осенью простуда переросла в бронхит. Я возил ретривера к ветеринару проколоть антибиотики, но хотя кашель стал послабее, пес все равно еле ноги волочил, а когда думал, что я не смотрю, пристально изучал меня встревоженными глазами.

Нам нужно было что-нибудь: талисман, привычка, чтобы выкарабкаться из этой ямы. К моему удивлению, секрет был в вычесывании. Оно всегда было частью нашего со Вторником ежедневного ритуала. В конце концов это моя обязанность — чтобы пес выглядел на все сто, потому что я беру его с собой туда, куда другим собакам нельзя. Разве мог бы я этого просить, не приложив усилий к тому, чтобы сделать ситуацию максимально комфортной и приятной? Разве вправе я требовать пропустить мою собаку, если она шелудивая? Или даже просто заурядная? Я считал, что если приду в заведение или учреждение с неухоженным псом, то служащие имеют все основания меня выставить. Мой долг, как хозяина собаки-компаньона, в том, чтобы Вторник смотрелся не просто сносно, а был ухоженнее и воспитаннее самого лучшего домашнего любимца.

Но вычесывание в первые месяцы в Манхэттене было куда тщательнее всего, что было раньше. Иногда мы сидели целый час: Вторник у моих ног или на коленях, а я сосредоточенно делаю длинные неторопливые движения щеткой, извлекая податливую красоту из шерсти Вторника. Я всегда начинал со спины, сперва щеткой, а потом пальцами проводил по плечам и вдоль хребта к хвосту, чувствуя жар его тела. Я вычесывал хвост, в том числе нижнюю часть, где длинная шерсть спутывается. Вычесывал лоб, начиная от бро

Я знал, что положение аховое. Это было видно по Вторнику. Он был изможден из-за беспокойства и недосыпа,осанка у него стала не бодрая, а вялая.

У пса почти всегда не хватало сил, чтобы держать хвост.

291

10*

вей, а потом между ушами. Мягко держал пса за плечи и сотню раз нежно проводил щеткой по густой шерстиН на шее, а Вторник в это время склонялся мне на плечо и закрывал глаза. Потом пес переворачивался на спи-1 ну, чтобы я мог вычесать под мышками, живот, лапы, ! плотную шерсть на икрах. Кажется, что это мелочь, но для нас это было как Причастие, торжественная цере- I мония единения, и мы все утро проводили на полу, моя ^ рука гипнотически двигалась вперед-назад, вытяги- 1 вая колтуны из шерсти.

После каждого похода на улицу у нас тоже был особый ритуал. Конечно, лекции у меня проходили в уни- I верситете, но в том семестре у нас было несколько групповых проектов, и я должен был встречаться с сокурсниками после занятий, так что, как бы паршиво я себя ни чувствовал, я часто мотался туда-сюда (и это не считая наших походов на собачью площадку в Мор-нингсайд-Парке в трех кварталах от дома). Вернувшись в квартиру, я несколько минут посвящал уходу за Вторником. Возле двери у меня всегда стоит коробка детских влажных салфеток, и, сняв с ретривера жилет, я всегда вытирал ему лапы. Полезность таких салфеток, занимающих место в ряду самых недооцененных изобретений человечества, я познал в армии. В Аль-Валиде мы ими вытирались с головы до ног, потому что с душем было туго. Мы называли это «шлюхина ванна», потому что так мы отбивали большую часть вони в перерывах между заданиями (извините за такой образ: это проза солдатской жизни). Почти все мои знакомые бойцы носили с собой салфгтки, даже брали на долгие патпули.

В Ираке песок проникал всюду, а детские салфетки по-

могали убрать его со сгиба локтей, с линии волос, с губ, из носа, из ушей и изо всех жутких мест, которые вы можете вообразить. А еще ими было очень удобно чистить оружие. Много вечеров и коротких -

привалов во время патрулей я про- Кажется, что это мелочь,

вел, протирая свой карабин М4 и _н0 для _{нас эт0} было как

девятимиллиметровый пистолет Причастие, торжественная

«Беретта» салфетками. Если б не церемония единения,

детские подтирки от «Памперс», в Я подолгу расчесывал Втор-Ираке было бы куда больше заеда- ника, вытягивая колтуны

ющего снаряжения и, наверное, ИЗ его шерсти,

больше погибших солдат (конечно же, армия этот универсальный продукт не поставляет, так что оойцы покупают его на собственные деньги.

Если хотите отправить войскам что-нибудь по-настоящему полезное, посылайте детские влажные салфетки).

В Манхэттене я вытирал лапы Вторника так же старательно, как оружие в Ираке. Каждую подушечку, каждый коготь отдельно, а потом ступню. Не просто для того, чтобы не впустить Нью-Йорк в квартиру, но для здоровья и комфорта Вторника. Камешки, щепки, уличная грязь застревали в трещинах его лап, а я не хотел, чтобы пес подцепил инфекцию.