Unwonderland

– Ну, раз вариантов развития несколько, тогда и напрягаться не стоит, – Ингрид стряхнула пепел на асфальт, – только нервы попортишь. И вообще не мешало бы нам съездить в столицу, покататься с песнями в метро, устроить дебош в торговом центре. Как в старые-добрые. А?

Я засмеялась.

– Вот именно, что в старые, – я покосилась на точеный профиль боевой подруги: именно такие носы и рисовали в книжках всяким злым волшебницам. Но Ингрид, конечно, не злая, а нос – фамильная гордость. – Сейчас я стала ленивая и скучная.

– Ну, к Крокеру-то ты все еще захаживаешь. И в прочих злачных местах тоже не прочь появиться, – улыбнулась Ингрид. – Это нормально, мы молоды. И не стоит называть себя скучной.

Я потерла ладонью лицо.

– Ничего плохого тут не вижу.

– Дело не в том, – продолжила подруга. Я фыркнула. – Хлоя, ты как будто на чуть-чуть все еще застряла в том дне. Помнишь, в Берлине один такой печальный день был…

Я пожала плечами. Я помнила.

– Только потому, что не нашла ответа. Ты же знаешь, ничто меня так не бесит, как нерасставленные точки…

– Я знаю.

И я была благодарна ей за это знание.

Мы поднялись со скамейки и поплелись к выходу из парка.

***

В пятницу я проснулась с четким ощущением прохождения точки невозврата. Того самого момента, когда луна находит на солнце, и тысячи людей поднимают головы к небу, как и их предки много лет назад. Странно, сейчас мы знаем о законах небесной механики и не размышляем о том, вернет ли волк свет Красной Шапочке, но это тонкое ощущение трепета испытываем всё равно. Эти трепет и предопределенность так похожи на то самое мое предчувствие, которое совершенно точно можно зафиксировать при помощи приборов и так трудно описать словами.

Я не торопясь позавтракала, помыла посуду и решила подзарядить артефакты. Одной рукой нажала на кнопки, в другую руку взяла артефакт, прадедов нож, и считала с карточки нужное количество магических единиц. После него свою долю энергии получила старая, найденная в развалинах театра на окраине Берлина шариковая ручка и ржавая отвертка времен Сопротивления, которую я не очень люблю использовать – отвертка неприятно и очень явственно фонит энергией смерти. Так и вижу, как это погнутое острие вошло в чей-то глаз…

Сила заклятий во многом зависит от возраста артефакта. Именно поэтому профессия антиквара стала запретной, а опасный, удобный для зачарования антиквариат – практически полностью конфискован из частных коллекций.

Я убрала инструменты в чехол и засунула в сумку. Здравствуй, новый рабочий день.

При обходе только три квартиры показались мне подозрительными. В одной из них оказался назревающий парадокс; в другой – конфликт между зачарованной зажигалкой и ловцом снов; а дверь третьей была наглухо заперта. Мы с Майло управились со всеми тремя домами к семи вечера, последним осмотрев мой дом.

– Проводишь меня до квартиры? – неожиданно сама для себя спросила я коллегу.

– Я и сам хотел предложить. Что-то ты бледная, – буркнул Майло.

Я крепко зажмурилась. Ледяная гора, бабочки, цепи; ледяная гора, бабочки, цепи. Кровь шумела в ушах, слегка знобило – и я наконец начала понимать, точнее, ощущать каждый нервом тела, что именно сейчас нужно делать. Почти так же я вытягивала нужный билет на экзамене, вставала в нужную очередь в магазине или высматривала в городских толпах тех, кто может стать проблемой или попал в беду. Все эти образы и ощущения внутри толкали меня к последовательности событий, которые уже невозможно избежать. Они были связаны со всеми, кого я знала, и в первую очередь с Майло.

– Да. Тебе нужно пойти со мной сейчас, – кивнула я. – Это предчувствие, оно общее… Это общее будущее. Для нас.

Майло равнодушно пожал плечами, всем своим видом выказывая недоверие. Это меня слегка задело. Ладно Ингрид, так и этот туда же.

Мы поднялись на пятый этаж и остановились у моей двери. За дверью квартиры Вероны царила тишина.

И тут я увидела на коврике маленький белый конверт.

– Видишь? – я показала на конверт напарнику. – Кажется, это оно.

В ушах стучало – картинки под веками стали яркими, как никогда. Майло вновь пожал плечами.

– Ну чего переживать попусту? Открывай. Там не может быть ничего такого ужасного, не дури.

– Может быть, отнесем это Пройссу? – робко спросила я и тут же поняла: эта история касается непосредственно меня и моего бедового коллеги.

– Давно ли ты стала бегать от приключений к начальству? – резонно заметил Майло.

– Ты прав, друг. Однако, сто лет никто не сообщал плохих новостей таким способом, – я тяжело вздохнула, – а как же телефоны и интернет?.. Откуда такая старомодность…

– Давай уже, – буркнул напарник, – хватит тянуть резину.

Я кивнула. Майло ответил ободряющим взглядом. Я открыла конверт, вытащила из него лист бумаги. На нем еле заметно проступали, будто сфотографированные с вертолета, деревья – серебристые контуры на белой бумаге…

…мы переглянулись – Майло взял лист у меня из рук и заорал:

– Это автоматическая карта!