Уорхол

Перемены, которые ворвутся в новаторскую контркультуру шестидесятых, уже бурлили подспудно. Новые художники, вроде Джорджа Сигала, Фрэнка Стеллы и Роя Лихтенштейна едва начали искать собственный путь. Направление поп-арта зародилось в Англии в 1956 году, перекинулось во Францию и стало находить сторонников в Америке. Нью-йоркский мир все еще вертелся вокруг де Кунинга и абстрактных экспрессионистов, но они уже не двигались с той же скоростью, что в начале и середине пятидесятых. Де Кунинг тратил по году на один холст, закрашивая его по новой раз за разом, потому что ему казалось, что не получается. «Безумное было время», – вспоминал фотограф и кинематографист Роберт Франк. Мир искусства еще не превратился в коммерческий, и у большинства художников, по словам одного из них, «жребий был убогий и волнительный. Мы были против целого мира». «Каждый считал деньги в чужом кармане, – вспоминал еще один. – Царила конкуренция – эго-то были колоссальные – и было много соперничества, но битва была междоусобной, не отравленной средствами массовой информации».

До сих пор в этот мир путь для Энди был закрыт из-за его гомосексуальности и успешности в качестве рекламного художника. Именно поэтому крупный успех первой выставки Джаспера Джонса был невероятно значителен для Энди. Джонс был рекламным художником и работал на того же человека в Bonwit Teller (Джина Мура), что и Энди. Джонс был геем. И картины Джонса по своему стилю и содержанию были большим шагом в сторону от абстрактного экспрессионизма. Джонса тут же восприняли всерьез в мире искусства. Раз Джасперу Джонсу, который на два года младше, удалось, думал Энди, значит, и у меня получится. Вера получила подкрепление два месяца спустя, когда любовник Джонса, Роберт Раушенберг, который также являлся рекламным художником и чьи работы также очевидно подрывали господство абстрактного экспрессионизма, устроил столь же впечатляющее шоу.

Вдруг мир, который казался полностью закрытым для Энди, начал словно раскрываться. Галерея Кастелли, выставившая разом Джонса и Раушенберга, стала местом притяжения, и Энди начал захаживать туда постоянно. Он был как никогда настроен попасть в этот мир.

Между тем у него была серьезная проблема. Последнее, что Джаспер Джонс и Роберт Раушенберг хотели, – это чтобы кто-нибудь из арт-тусовки узнал, что они геи. В пятидесятые подобные откровения могли стоить им карьеры. Они максимально дистанцировались друг от друга и многочисленных гомосексуальных арт-директоров, у которых работали прежде. Когда Энди подходил к ним на открытиях, они его отшивали. «Он был очень непопулярен среди тех, у кого хотел быть популярным, и весьма страдал от этого, – вспоминал Дэвид Манн. – И мне кажется, это тормозило его работу, но он уже начал-таки свое художественное восстание».