Уорхол

В тот год успех Ширли Темпл оказался таким, что были проданы четыреста тысяч пластинок с песней из самого популярного фильма с ее участием «Сияющие глазки». Она писала в автобиографии: «Были побиты исторические рекорды, установленные ранее таким очаровательным певцом, как Бинг Кросби[158] и известной сопрано Джанет Макдональд[159]».

Это еще не все: бары предлагали коктейли «Ширли Темпл» – сладкий напиток, составленный из гранатового сиропа, фруктового сока и газированной минеральной воды. Теоретически, это питье должно было развлекать детей, пока их взрослые папы и мамы поглощали коктейли куда покрепче.

Еще одна цитата из ее биографии: «Видя во мне спасательный круг, нью-йоркская компания “Идеальная игрушка” вела переговоры о покупке лицензии для новой серии кукол, которые должны были одеты в платья в красный горошек – точные копии одежды героини из фильма “Вставай и пой”. Тут же компания подписала контракт с самым крупным в стране фабрикантом, производящим парики (…). Меньше чем через год она продавала меня в виде игрушки-пупса с шестью видами одежды для новорожденных и в виде куклы-девочки с семью платьицами. До 1941 года люди выложили в общей сложности сорок пять миллионов долларов за куклу Ширли Темпл».

Энди был покорен. Он упивался репликами обожаемой «мадемуазель-я-знаю-все». Темпл вспоминала, что в фильме «Маленькая мисс Бродвей» «роль Бангл, доброй и сердечной блондинки, играла актриса, предназначенная для амплуа мачех. Она попыталась накормить меня завтраком так, как по ее представлениям должна делать благородная дама:

– Ты не любишь овсяную кашу, Марки? – спросила она меня.

– Не-е-е-а, – отвечала я плаксивым голосом, спрятавшись за спинку стула.

– Нет, спасибо, Бангл, – поправила она. – Повтори так: нет-спасибо-Бангл.

– Зачем это? – с любопытством спросила я.

– Затем, чтобы сказать спасибо, – заметила Бангл.

– Пфф, это же размазня, – презрительно ответила я.

Сленг раздражал Бангл.

– Где ты этому научилась? – спросила она.

– Не скажу, – огрызнулась я. – Овсянку – к черту, а ты мне надоела!»

Эта грубость была истинным наслаждением. Вся Америка умиленно повторяла ее, Энди тоже. Энди чаще других…

Он наслаждался, читая журнал Photoplay, самый популярный в то время журнал о кино. Фотографии, репортажи, портреты, критические статьи и даже рецепты – все это на шелестящих страницах, – позолоченные легенды звезд, насквозь пропитанные советами и выдуманными новостями. Даже недоброжелательство способствовало мифотворчеству. Уорхол это хорошо запомнил.

Сначала послышались намеки, а вскоре появилось «разоблачение» о том, что очаровательные кудряшки Ширли Темпл, которыми восторгались и втайне желали для своих дочек все мамы, оказались ненастоящими. Рассказывали, что перед каждой сценой Джордж Уэст-мор[160] прикреплял одну накладку с фальшивыми вьющимися локонами за другой на настоящие волосы Ширли, точно так же он делал десятью годами раньше для другой «маленькой американской невесты» – Мэри Пик-форд[161]…

Ширли Темпл рассказывала, что при каждом удобном случае мамы и их дочки старались вырвать у нее по волоску, чтобы удостовериться, настоящие ли они. Точно так же люди поступали с Уорхолом и его париком.

Этот мир, мир звезд, искусственный и взбудораженный стимуляторами, стремительный и тревожный, невероятно жестокий и безумно забавный, с постоянными светскими вечеринками, со встречающимися на каждом шагу знаменитостями, с beautiful people[162], с непрерывным гулом сплетен, умело отточенными и завуалированными колкостями, со вспышками фотоаппаратов, раздачей автографов, секретарями, телохранителями, лимузинами, будет для Уорхола более желанным, чем мир художников.

По примеру кинозвезд, которые придумывали себе другие имена, меняли внешность с помощью хирургических операций до полной неузнаваемости, Энди тоже мечтал об изменении себя самого. «Мне не нравилось мое имя, как оно звучит, – писал он в дневнике. – Когда я был маленьким, то хотел, чтобы меня звали Монингстар[163]. Мне казалось это очень красивым, и я едва не выбрал это имя в качестве псевдонима для своей карьеры».

Он смотрит. Он учится.

Ширли Темпл, например, держала всех в неведении относительно своего возраста, Уорхол поступал так же всю свою жизнь. «13 января 1934 года, – писала она в своей автобиографии, – четырехлетняя Ширли Темпл обзавелась долгосрочным контрактом. На самом деле мне тогда было почти шесть лет. Мое официальное свидетельство о рождении ловко подделали, изменив год моего настоящего рождения, узаконив, таким образом, мою удивительную, “не по годам”, смышленость. Воодушевившись возможностью “переделывать” меня в зависимости от возникающей необходимости, киностудии переписывали мою биографию, какой бы короткой она ни была».