Упадок и разрушение

— Послушай, — не выдержал Поль. — А какие, по-твоему, отношения у миссис Бест-Четвинд с этим самым Чолмондлеем?

— Вряд ли она печется исключительно о расширении его кругозора.

— Мне тоже так показалось…

— Похоже, все упирается в добрую старую постель.

— Может быть.

— Не может быть, а так оно и есть. Господи, это что еще за грохот?

Вошел мистер Прендергаст.

— Пренди, старина, — сказал Граймс. — Ты изрядно подмочил репутацию педагогов нашего заведения.

— К чертовой бабушке педагогов. Что они смыслят в перегородках у клироса?

— Ты только не волнуйся. Здесь все свои. Поставим такие перегородки, какие скажешь.

— Дай им волю, так они и младенцев крестить перестанут. Нет-с, церковь была и будет непоколебимой в вопросах нравственных и духовных. Конечно, зайди речь о проблеме еды и питья, — запинаясь продолжал мистер Прендергаст, — еды и питья, а не крещения младенцев… питья.

И он плюхнулся на стул.

— Печальный случай, — изрек Граймс. — Очень даже печальный. Пойми же, Пренди, ты сегодня дежуришь, а через две минуты звонок.

— Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом!

— Пренди, это ребячество.

— Есть песенки про колокола и про колокольчики — дверные, лесные и пастушьи, про то, как на свадьбе звонят, и на похоронах, и при выносе святых даров.

Поль с Граймсом невесело переглянулись.

— Боюсь, что кому-то из нас придется отдежурить вместо него.

— Еще чего, — сказал Граймс. — Мы ведь с тобой собрались к миссис Робертс. От одного вида Пренди у меня в глотке пересохло.

— Нельзя же его так бросить.

— Ничего с ним не случится. Больше обычного наши паршивцы хулиганить не будут.

— А вдруг старик застукает его в таком виде?

— Не застукает.

Зазвенел звонок. Мистер Прендергаст вскочил, поправил парик и, опершись о камин, застыл в торжественной позе.

— Молодчина! — сказал Граймс. — А теперь ступай к нашим детишкам и немножко вздремни.

Напевая что-то себе под нос, мистер Прендергаст двинулся в путь.

— Так-то оно лучше будет, — сказал Граймс. — Временами, знаешь ли, я люблю его, как сына. А ловко он врезал этому мавру насчет церквушек, да?

Рука об руку шагали друзья по аллее.

— Миссис Бест-Четвинд приглашала меня навестить ее, когда я буду в Лондоне, — сказал Поль.

— Серьезно? В таком случае желаю удачи. Высший свет и блестящее общество не моя стихия, но если ты до этого охотник, миссис Бест-Четвинд — то, что надо. Какую газету ни откроешь — обязательно на ее фотографию наткнешься.

— Ну и как она получается? — полюбопытствовал Поль. Граймс с интересом на него уставился:

— Обыкновенно получается, а что ты, собственно…

— Нет, нет, я просто так спросил. Духовой оркестр Лланабы в полном составе расположился в пивной миссис Робертс: перебраниваясь, музыканты делили добычу.

— Вот и трудись «Воины Харлеха» потом священные нечестно давать мне сколько всем кормить свояченицу надо скажите джентльмены, вот как, — обратился к ним начальник станции.

— Не поднимай волну, старина, — шепнул Граймс, — а то возьму да и расскажу твоим ребятам про фунт, что ты содрал с доктора.

Дебаты продолжались по-валлийски, но было видно, что начальник станции умерил свой пыл.

— Ловко я его, а? — обратился Граймс к Полю. — Ты уж мне поверь — в валлийские тяжбы лучше не вмешиваться. Ирландцы набьют друг другу морды — и дело с концом, а эти будут нудить одно и то же до скончания века. Они еще год будут делить эти несчастные три фунта, помяни мое слово.

— А мистер Бест-Четвинд давно умер? — спросил вдруг Поль.

— По-моему, недавно, а что?

— Ничего, я просто так. Некоторое время они молча курили.

— Если Бест-Четвинду пятнадцать, — снова заговорил Поль, — то ей может быть всего тридцать один, так?

— Влюбился! — изрек Граймс.

— Ничуть.

— По уши!

— Глупости.

— Нежно, но страстна, а?

— Перестань.

— Сражен стрелой Купидона-проказника.

— Вздор.

— Весенние надежды, юные мечты?

— Нет.

— А учащение пульса?

— Нет же.

— А сладкое томленье взволнованной души, хе-хе?

— Ерунда.

— Любит не любит, так?

— Да ну тебя!

— Frisson? Je ne sais quoi?[15]

— Ничего подобного.

— Лжец! — подвел итог Граймс.

Снова помолчали, потом Поль выдавил из себя:

— А знаешь, ты, кажется, прав.

— То-то же, старина. Скорее в бой и возвратись с победой. За вас и ваше счастье. Твое здоровье.

Поль, поддерживаемый заботливым Граймсом, возвращался домой новым человеком. Вечерние занятия давно окончились. У камина в учительской стоял Прендергаст и довольно ухмылялся.

— Привет старому винному бурдюку! Как дела, Пренди?

— Превосходно! — отвечал мистер Прендергаст. — Лучше не бывает. Я выпорол двадцать три ученика.

Глава 11 ФИЛБРИК (продолжение)

На другой день воинственность мистера Прендергаста бесследно улетучилась.

— Голова болит? — спросил Граймс.

— Признаться, побаливает.

— В глазах резь? Пить хочется?

— Немножко.

— Бедняга! Как мне все это знакомо. Зато хоть погулял на славу, скажешь — нет?

— Вчерашнее я помню весьма смутно, но в замок я возвращался с Филбриком, и он мне все про себя рассказал. Оказывается, он очень богат и никакой не дворецкий.

— Знаю, — сказали в один голос Поль с Граймсом.