Упадок и разрушение

— Правильно. Я запишу. Обычный порядок такой: наш агент выбирает платья, а потом у тебя за них вычитают из жалованья.

Миссис Граймс вышла, а на ее месте очутилась новая девушка.

К обеду Марго устала.

— Эта, слава богу, последняя, — сказала она. — Ты очень скучал, мой ангел?

— Марго, ты чудо! Вылитая римская императрица!

— А ты, наверно, мученик первых веков христианства, милый…

— Нет, почему же, — ответил Поль.

— На той стороне улицы околачивается молодой человек, весьма смахивающий на твоего друга Поттса, — сообщила Марго, подойдя к окну. — И знаешь, дорогой, он остановил бедняжку, которая только что была тут, она еще хотела взять с собой братика и дочек.

— Значит, это не Поттс, — зевнул Поль. — Одного я никак не возьму в толк, Марго: почему ты нанимала как раз тех девушек, у которых совсем нет опыта? Самым неопытным ты обещала самое большое жалованье.

— Разве? Наверно, это потому, милый, что я сегодня безумно счастлива.

В эту минуту Поля вполне удовлетворило такое объяснение, но возвращаясь к нему впоследствии, Поль вынужден был признать, что поведение Марго в гимнастическом зале никак нельзя было назвать беззаботным.

— Давай пообедаем в городе, — предложила Марго. — Мне надоело сидеть дома.

Они перешли освещенную солнцем Беркли-сквер. На крыльце стоял ливрейный лакей. По Хей-хилл протарахтела тележка шляпника, украшенная королевским гербом; на козлах восседал человек в фуражке с кокардой. Толстая дама, развалившаяся в старомодном открытом автомобиле, кивнула Марго; так, наверное, здоровались при дворе принца-консорта. Казалось, весь Мейфер пульсирует в такт с биением сердца мистера Арлена[27].

За соседним столом в «Maison basque»[28] сидел Филбрик и ел горьковатую мелкую землянику, которая не стоит ни гроша в Провансе, но обходится в целое состояние на Довер-стрит.

— Что ж вы ко мне не заглядываете? — сказал он. — Я тут устроился неподалеку, в «Беттсе».

— Говорят, вы покупаете Лланабу? — спросил Поль.

— Было у меня такое намерение, — кивнул Филбрик. — Да, признаться, уж больно далеко.

— После того как вы скрылись, за вами приходили из полиции, — сообщил Поль.

— Рано или поздно они меня сцапают, — согласился Филбрик. — Но все равно — спасибо. Кстати, передайте вашей невесте, что ее тоже скоро навестит полиция, если она не будет осторожнее. Комиссия Лиги наций не дремлет.

— Не понимаю, о чем это вы! — пожал плечами Поль и вернулся за свой столик.

— Бедняга, видимо, совсем спятил, — заключила Марго, когда Поль передал ей этот разговор.

Глава 6 НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ

Между тем в половине лондонских магазинов делались закупки к свадьбе. Поль просил Поттса быть шафером, но из Женевы пришел письменный отказ. В других обстоятельствах он бы удивился, но за последние две недели Поль получил такое количество писем и приглашений от незнакомцев, что единственное чувство, мешавшее Полю найти Поттсу замену, было нежелание обидеть кого-нибудь из новых, но столь милых его сердцу друзей. В конце концов он остановился на Аластере Дигби-Вейн-Трампингтоне, поскольку считал, что своим теперешним счастьем обязан в значительной мере именно ему, пусть даже косвенно. Сэр Аластер охотно согласился и занял у Поля денег на новый цилиндр, ибо старый, по его словам, куда-то запропастился.

В письме с Онслоу-сквер, которое Поль оставил без ответа, его опекун ясно давал понять, что дочь опекуна почтет личным оскорблением, подрывающим ее положение в обществе, если не окажется в числе подружек невесты.

В глазах широкой публики женитьба Поля выглядела чрезвычайно романтично. Быть может, произвели впечатление отвага и предприимчивость, с которыми Марго (это после десяти лет вдовства!) по собственному почину еще раз подвергла себя тысяче и одной муке великосветской свадьбы, а может быть, неожиданное превращение школьного учителя Поля Пеннифезера в миллионера затронуло во всех живую еще струну надежды, так что каждый, склоняясь над пишущей машинкой или гроссбухом, мог воскликнуть: «Как знать, а может, и я…» Так или иначе, среди людей попроще эта свадьба пользовалась небывалым успехом. Подстрекаемая бульварными газетами, огромная толпа поджидала новобрачных у церкви Святой Маргариты, вооруженная, как перед театральной премьерой, складными стульчиками, домашними бутербродами и спиртовками; к половине третьего, невзирая на проливной дождь, она расползлась до таких размеров, что полицейским пришлось взяться за дубинки, но все равно — многих из приглашенных чуть не задавили до полусмерти у входа в церковь, а вдоль дороги, по которой должна была проехать машина Марго, выстроились, как на похоронах, десятки заплаканных, растрепанных женщин.

Приличное общество выражало свое одобрение более сдержанно, а леди Периметр тайком вздыхала о девяностых годах: в те времена Эдуард, принц Уэльский, законодатель хорошего тона, наверняка безоговорочно осудил бы абсурдный брак Марго.