Упал на дно – оттолкнись!

Не заполняй пустоту отношениями с мужчиной, не превращай его в своего идола, не отдавай больше, чем получаешь взамен. В твоей жизни может быть все – невежество по отношению к себе, страшное предательство, но не предавай свои желания, интересы, не отказывайся от любимой работы, друзей ради него. Иначе если твой идол исчезнет из твоей жизни, останется пустота. Будь самодостаточной. Не бойся одиночества – мы приходим в одиночестве в этот мир и уходим в одиночку. Бойся того, что жизнь с разрушителем будет сломана навсегда. И поймешь ты это слишком поздно.

Я прошу тебя об одном, доченька – не делай того же со своими детьми, что я сделала с тобой, не повторяй моих ошибок, не будь, как я. Самое большое счастье для родителя – видеть, что твои дети счастливы.

С днем рождения.

Твоя мама Мария».

Майа погрузилась в тяжелые воспоминания о своем детстве. Она не видела свою мать с младенчества, а такие письма получала раз в год накануне своего дня рождения, – так ее мама пыталась удержать хоть какую-то связь с дочерью, которую она бросила в раннем детстве… Майа смяла письмо, кинула его в урну, села на корточки, прижала маленькие холодные ладошки к мокрым глазам и начала рыдать, вскрикивая: «Ты меня родила, но матерью мне не стала. Я пыталась удержаться на плаву, падала, поднималась и всегда была одна. Я хочу стереть память, я не хочу помнить, все что связано с тобой. В той тюрьме, в которую ты меня поместила, я заползала под кроватку, закрывала уши и засыпала там, чтобы проснуться и увидеть тебя, но ничего не происходило, ничего не менялось… Прошли годы, целая жизнь. Где ты была, когда я нуждалась в тебе? Когда меня обижали, когда я получала двойки, расстраивалась, взрослела, первый раз влюбилась, когда я вышла замуж за этого ублюдка – где??? Мама… Ты не мама, ты чудовище, ты оставила меня одну, избавилась как от ненужной игрушки, я ненавижу тебя… Ненавижу!!!» – кричала Майа.

Так прошло несколько часов, на улице уже вечерело, а Майа все сидела. За это время она уже успела выпить несколько бутылок спиртного, рядом сидела ее старшая дочь Сара, которой было 12 лет. Она качала коляску, где спала ее младшая сестренка. Сама Майа в свои 30 лет выглядела на лет пятнадцать старше – спутанные грязные волосы, отросшие седоватые корни, сгорбленные плечи, голова, сдвинутая немного вперед, хмурое, печальное усталое лицо, потухший взгляд, очень грустные большие глаза с гусиными лапками вокруг, желтоватые зубы, шелушащаяся, потрескавшаяся от тяжелого физического труда кожа на руках, сколотые кусочки перламутрового лака на ногтях. Одета она была небрежно и неряшливо – широкие мешковатые джинсы, немного потертые и сносившиеся внизу, безразмерная кофта и грязные грубые ботинки. Когда-то она была красивой девушкой, но сейчас видно было, что жизнь ее потрепала, что она устала жить. Ей ничего не приносило удовольствия. Она вся была – беспомощность и обреченность. Ей казалось, словно все от нее требуют слишком много… Майа в последнее время была крайне раздражительной, она была похожа на сжатый сгусток обнаженных нервов, которые, если даже слегка тронуть, порвутся, и будет очень больно…

– Сара, сходи в магазин, купи мне еще немного выпивки, посидим, дождемся папу и домой вместе пойдем, – обратилась Майа к дочери.

– Мама, хватит, ты уже пьяная, не сможешь встать ночью к сестре, ее надо будет кормить, перестань, пожалуйста, пойдем домой.

– Оставь меня! – выкрикнула во все горло Майа. У меня болит везде, дикая боль в теле, все кости, я не могу эту боль прекратить ничем, не могу ее облегчить. Принеси мне бутылку, это лекарство для взрослых. Иди!

Сара выхватила у матери бутылку с остатками спиртного и, немного повысив голос, сказала: «Мы идем домой, а это я вылью, хватит уже!»

Майа подняла голову и начала кричать:

«У меня нет сил быть такой, какой я должна быть! Я – не женщина, не мать, а существо среднего рода. Я стремилась всех обслужить и всем угодить – вашему отцу, вам, я больше не могу, я так жить не хочу! Я бесполезная для всех, я очень устала. Меня раздражают звуки и свет, а когда вы до меня дотрагиваетесь, я чувствую физическую боль, я устала так, будто в рабстве, засыпаю уставшей, просыпаюсь еще в худшем состоянии. Не могу!!! Нет сил. Я ничтожество, но скажу тебе: я была не готова к детям, к такой жизни, вечные ваши сопли и слезы разбили вдребезги мою жизнь, твоя сестра очень беспокойная, я устала от ее истерик! Я совершила самую чудовищную ошибку в своей жизни, родив вас, я не могу вас воспитывать, мне очень это тяжело!» – горько рыдала Майа.