Упавшие как-то раз

Эсфирь настаивала на том, чтобы у платья были длинные рукава и прямой крой без излишеств. А продавщица постоянно подсовывала наряды с рюшечками и бантиками, из-за чего мы проторчали в этом душном магазине до самого обеда. Потом, перекусив в дешевой забегаловке, направились на пропитанный махоркой и рыбными запахами причал.

Я украдкой то и дело заглядывала в пакет с платьем. Оно было прямым, чего и добивалась Эсфирь, длинным и теплым. Небесно-голубого цвета, чего втайне желала я.

- Запачкаешь в два счета, - не преминула заметить Эсфирь.

- Ну и пусть запачкаю. Зато какая красота!

На пароходе меня укачало. Корабельный доктор предлагал таблетки, но на медицину Мериламии полагаться я боялась. Вдруг чего доброго отравлюсь? Просидела в каюте над тазиком, молясь, чтоб мы поскорее достигли суши.

…Крики сумасшедших чаек  и глухой рокот прибоя. Наконец-то земля!

Я распахнула дверь каюты – и в лицо ударил морозный ветер. Пассажиры, измученные холодом и качкой, сходили по трапу, хватаясь за ржавые поручни.

И снова поезд, снова бесконечные дали. Умчались назад соленое озеро Артра и озеро Юд, где, по поверью, обитали кровожадные русалки с острыми зубами.

Чем ближе мы подъезжали к городу Пышнолистному, тем яснее становилось, что свое название он получил неспроста. Хотя сейчас листьев на деревьях было раз, два и обчелся, кроны у них разрослись знатные. При желании на одном из деревьев можно было вполне соорудить себе дом.

Из поезда мы пересели в экипаж со строптивыми лошадьми и не менее строптивым извозчиком, который наматывал круги по городу, несмотря на то, что гостиница, по словам Эсфири, располагалась неподалеку от вокзала. Когда извозчик затребовал плату за проезд – а загнул он, разумеется, втридорога – Эсфирь так на него зыркнула, что он моментально сдался и без возражений принял те жалкие гроши, что причитались ему в действительности.

Я с удовольствием рассматривала себя в зеркале гостиничного номера, пока Эсфирь облачалась в свое сменное платье.

- За пятнадцать минут до выхода выпьем из флаконов с образами, - предупредила она. – По пять капель – не больше. Иначе могут возникнуть побочные эффекты.

Я напомнила, что мой образ – хрупкая красавица.

- Ага, хрупкая красавица в платье на два размера больше. Если ты вдруг похудеешь и убавишь в росте, твой наряд мы подшить не успеем, - заметила Эсфирь.

- А ты? Как бы твое платье не расползлось по швам – на пухлой-то крестьянке, - пошутила я.

- Не расползется, - усмехнулась Эсфирь.

Однако, когда за пятнадцать минут перед уходом мы выпили каждая по пять капель своего зелья, лицо у Эсфири позеленело и она согнулась от боли пополам. Зато я, как и ожидалось, уменьшилась сантиметров на десять, и мое платье теперь волочилось по полу. А внешность изменилась так, что Арчи Стайл принял бы меня за какую-нибудь мисс мира и стал бы клеиться пуще прежнего.

- Что с тобой? Что случилось? – перепугалась я. – Может, за доктором послать?

Эсфирь подняла на меня свое зеленое лицо и чужим (видимо, крестьянским) голосом произнесла:

- Не суетись. Сама справлюсь.

Судя по всему, срок годности ее зелья истек давным-давно. А коварная продавщица просто наживалась на наивности покупателей. Благо, с моим эликсиром проблем не возникло.

- Поезжай во дворец одна, - прокряхтела скрючившаяся на полу Эсфирь. – Дорогу ты знаешь. Предупреди короля и будь осторожна.

- А как же ты?

- Да уж как-нибудь, - простонала та.

Пришлось топать во дворец пешком. Рисковать еще раз и садиться в повозку к очередному ушлому извозчику - не для нервов Жюли Лакруа.

Я шагала по скользкой мостовой, глаза слепило яркое солнце, было по-зимнему свежо и радостно. После залитой светом улицы чертоги дворца показались гнетущими, мрачными и ничего хорошего не предвещающими. Платье так и норовило за что-нибудь зацепиться. Например, за украшения блестящих лестниц. Лепнина на потолках в зимней резиденции Юлия даже не ночевала, стены были увешаны вышивками да картинами, а полы покрывал гладкий паркет.

Перед дверями в тронный зал дорогу мне преградили две увесистые пики.

- Дамочка, вы куда? – поинтересовался усатый стражник с наглой физиономией.

- К королю, - Я попыталась изобразить доброжелательность.

- Король занят, - важно ответствовал второй субъект с пикой.

- Играет в бильярд! – хором пояснили оба. Выглядели они столь комично, что у меня невольно вырвался смех. Сделала вид, что подавилась.

- Пропустите, - как можно мягче попросила я. – Его величеству грозит опасность. Против него плетется заговор!

- Слышь, заговор, - сказал один стражник другому. – Да еще и куда-то плетется. Куда могут плестись заговоры?

- Уж куда бы ни плелись, а нашему королю они трын-трава!

- Он любому негодяю нос наставит! – снова хором воскликнули они.

Тут дверь в тронный зал дрогнула и распахнулась, с лязгом ударившись о доспехи левого стражника. Тот в ужасе и благоговении отскочил в сторону.

- Что за шум? – полюбопытствовал Юлий. Корона у него, как и в прошлый раз, была набекрень, в руке – кий, а на плече – пятнистая теплая мантия. - Посетительница?