Упавшие зерна. Бегущие ландыши

1950–1960-е годы в жизни Льва Владимировича оказались годами нелегких испытаний: исключительно тяжелое материальное положение, смерть жены, наступление полной слепоты, неоднократные вынужденные переселения. Морально тяготило и то, что, начавший литературную жизнь в 1920-х годах, он «промолчал» затем более пятидесяти лет, если не считать переводы²⁰. Впрочем, так было в нашей стране не только с ним одним.

Некоторая известность пришла ко Льву Владимировичу в 1980-х годах, на девятом десятке его жизни. Благодаря помощи друзей, в первую очередь Льва Озерова и Арсения Тарковского, в 1986 году он был даже принят в Литфонд. Появились в печати его первые литературные воспоминания. Изредка стали публиковаться некоторые стихотворения.

Слепой поэт, как оказалось, обладал феноменальной памятью, слегка ослабевшей только после его 90-летия. К нему потянулись те, кто желал знать из первых уст о людях, фактах и событиях ушедшего времени.

Он отличался исключительной организованностью, позволившей ему координировать работу многочисленных помощников, которые в последнее десятилетие его жизни готовили к печати литературные воспоминания и поэтические сборники Льва Владимировича. Что-то записывалось с голоса, что-то восстанавливалось при обработке дневниковых записей еще довоенных лет, а также других материалов его архива.

За долгую жизнь Л.В. Горнунга у него скопилось огромное количество рукописей, писем, фотографий и других документов, составивших его личный архив (часть общего семейного архива Горнунгов), а также многочисленные материалы, связанные с семьями родственников жены (т. е. с Петрово-Соловово, Щербатовыми, Сухово-Кобылиными и др.).

В довоенные и послевоенные годы Льву Владимировичу приходилось для поддержания существования, а особенно для лечения тяжелых заболеваний, продавать отдельные части своего архива. При этом значительная часть материалов была передана безвозмездно или за мизерную плату в государственные архивы.

Распыление архива в конце жизни Льва Владимировича стало, к сожалению, спонтанным и хаотическим, когда он мог только отчасти контролировать передачу материалов из «домашних условий» в иные хранилища, увлеченный идеей создания в них «своих» фондов²¹.

Помимо работы над мемуарами, Лев Владимирович неоднократно «перекраивал» (в безуспешной надежде на публикацию) составленные им сборники избранных стихов (как своих, так и Анастасии Васильевны). Своим машинописным сборникам он давал разные названия: «Советские ночи» (1923–1955), «Солнце сквозь снег», «Сожженные корабли», «Судьба и память», «Упавшие зерна».

Автору этого очерка довелось быть рядом со Львом Владимировичем в его последние месяцы земной жизни, когда тяжелые старческие недуги его были уже мучительны. Но, тем не менее, поэзия до самых последних дней была главной опорой и утешением этого мужественного человека. Он просил похоронить его рядом с женой на Ваганьковском кладбище.

К 100-летию Льва Владимировича благодаря двум его крестникам – Михаилу Борисовичу Горнунгу и Марине Арсеньевне Тарковской – на его могиле было установлено новое каменное надгробие, заменившее белый деревянный крест, воспетый им в стихах, посвященных памяти жены.

Примечания

1 Корни рода Hornung восходят к выходцам из Южной Швеции XVII в. Истории этого рода в последние годы посвящено несколько публикаций. См. например:

Б.В. Горнунг. Поход времени. М.: РГГУ, 2001; Б. Г. Клюев. Семейная библиотека Горнунгов (Книга. Исследования и материалы. Сб. 75. М.,1998).

2 Детей в семье было восемь, до совершеннолетия дожили пятеро, и только один из них, старший сын Борис, впоследствии продолжил род Горнунгов.

3 Созданный незадолго до революции как полублаготворительное учреждение Всероссийский родительский союз в первые годы советской власти даже вошел в систему Центросоюза (Объединения потребительских кооперативных обществ РСФСР, позже СССР). Но с концом НЭПа Союз был ликвидирован, а его руководители подверглись репрессиям. В середине 1920-х годов отец Льва Владимировича вынужден был переселился в Сибирь.

4 В этой коммуналке обоим братьям вместе с их семьями, младшим братом и сестрами придется прожить в двух комнатах более тридцати лет.

5 Льва Владимировича демобилизуют только через четыре года, в июле 1924-го, уже как бы совсем в другой стране, с другими порядками и новыми нравами.

6 В его архиве сохранились аккуратнейшие конспекты лекций профессора Д.Н. Анучина по антропологии, а также другие записи, сделанные на этих курсах. Но в дальнейшем попытки получить высшее образование успеха не имели по целому ряду причин формального, житейского и личного характера.

7 Жизнь А.А. Апьвинга (1885–1942), на которой отразились самые черные черты той эпохи, прошла с тех пор, исключая лагерные годы, на глазах Льва Владимировича. Он же почти в одиночестве проводил этого поэта в последний путь в военной Москве зимой 1941–1942 года.

8 Много позже, встречаясь в Коктебеле с вдовой Волошина, Лев Владимирович узнал, что и М.А. Волошин, вернувшись