Упавшие зерна. Бегущие ландыши

Кроме салона Антоновской Лев Владимирович регулярно посещал заседания литературного кружка, основанного поэтом Петром Никаноровичем Зайцевым. Там он впервые встретился с Борисом Пастернаком, и с тех пор сложились их дружеские отношения.

В том же году Лев Владимирович познакомился с Осипом Мандельштамом, оставив ему на отзыв тетрадь со своими стихами.

Особенно тесно в эти и последующие годы Лев Владимирович был дружен со своеобразным литератором А.А. Апьвингом⁷, по инициативе которого в 1924 году основывается общество по изучению творчества Иннокентия Анненского, названное «Кифара». Для участия в нем Альвинг пригласил обоих братьев Горнунгов, но более тесно с «Кифарой» оказался связан Лев.

Первая встреча с Максимилианом Волошиным произошла как раз благодаря тому, что Лев должен был передать ему приглашение на участие в заседании «Кифары». Позже общаясь с Волошиным в Москве, Горнунг, по его собственному признанию, «испытал большое влияние коктебельского поэта и художника»⁸.

В своих незавершенных автобиографических записках, сохранившихся в его архиве, Горнунг писал о том, что его давнишняя мечта – стать не только поэтом, но и художником. Хотя мечта эта не смогла осуществиться, он «не пропускал ни одной выставки современных московских художников, – и персональных и общих».

После демобилизации Лев Владимирович с головой уходит в литературную деятельность. В это время у него складывается сохранившееся на всю жизнь убеждение в том, что поэзия – «предначертание его судьбы». Он увлеченно пишет стихи самого разного характера.

Некоторое время он вообще нигде не служит, но это становится опасным в государстве, объявившем, что «кто не работает, тот не ест». Тесные отношения старшего брата с руководителями Государственной академии художественных наук (ГАХН) помогли устроить туда Льва на временную работу⁹.

Располагающий к себе, способный молодой человек быстро сходится со многими старыми и молодыми деятелями культуры и искусства, группировавшимися вокруг ГАХН. Именно в этот период закладывается его дружба с поэтами, писателями и художниками, которая через десятилетия найдет отражение в воспоминаниях Льва Владимировича.

Вице-президент ГАХН профессор Г.Г. Шпет, который фактически был идейным руководителем журнала «Гермес», проявлял явный интерес к стихам Льва и даже пытался помочь их публикации, сначала в виде отдельного сборника, а позже в журнале «Новый мир»¹⁰.

В 1925 году через поэтессу Надежду Павлович Анна Ахматова узнает о том, что в Москве молодой поэт Лев Горнунг собирает все материалы, относящиеся к творчеству и биографии Николая Гумилева. Это заинтересовало Ахматову, и с этого времени, при посредничестве Павла Лукницкого, с которым Лев Владимирович был уже хорошо знаком на почве общего интереса к Гумилеву, началась переписка с поэтессой. Их личное знакомство произошло в марте следующего года. Подробное описание этой и последующих встреч с Ахматовой вошло в опубликованные воспоминания Л.В. Горнунга.

С октября 1926 года Лев Владимирович становится штатным сотрудником ГАХН, занимая скромную должность делопроизводителя. В январе 1927-го его включают в состав московского организационного комитета по подготовке отдела СССР на 3-й Международной выставке декоративного искусства в Италии. Через полгода он зачислен сотрудником комитета по организации Выставки искусства народов СССР, приуроченной к 10-летию Октябрьской революции. Осенью 1928 года Л.В. Горнунг становится секретарем комитета по организации Выставки французского искусства в Москве. Успешная работа в этом направлении способствует росту авторитета совсем еще молодого сотрудника среди ведущих ученых ГАХН и искусствоведов.

Он знакомится со многими художниками, но особенно тесными на долгие годы становятся его отношения с талантливым художником-графиком Л.Е. Фейнбергом. В последующем эти отношения переросли в крепкую дружбу с семьей художника и, в частности, с его братом-пианистом, профессором Московской консерватории С.Е. Фейнбергом, благодаря которому Горнунг знакомится с такими известными музыкантами, как А.Ф. Гедике, А.Б. Гольденвейзер и другими¹¹.

Особая атмосфера ГАХН в середине 1920-х, когда в академии и вокруг нее концентрировалась значительная часть московской творческой интеллигенции, не придерживавшейся насаждавшейся в стране коммунистической идеологии, способствовала общению людей разных поколений. Поэтому у Льва Владимировича в эти годы возникло много прочных дружеских связей с людьми, которые были намного старше его, – Юрием Никандровичем Верховским¹², Дмитрием Сергеевичем Усовым, Сергеем Васильевичем Шервинским и их семьями. В конце жизни Лев Владимирович скажет: «Я не получил формального высшего образования, но моим университетом стали люди, с которыми я общался».

В 1929 году ГАХН оказался на грани ликвидации.