Упавшие зерна. Бегущие ландыши

Мне мечталось жить на свете —
Всем дарить свою улыбку,
Мне поймать хотелось в сети
Золотую чудо-рыбку.

Я мечтал о Белом море

В пору северного лета.
О прохладе, о просторе,
О прогулках до рассвета.

Соловецкая природа!

Там по вёснам – будто шутка —
От заката до восхода
Нет ночного промежутка.

В небе беглый блеск свечений,

Я лечу мечтой тугою
В царство северных оленей
За архангельской тайгою.

Не стрелой лечу, а чайкой

И кружусь над Белым морем,
Не бренчу я балалайкой —
Плачу безутешным горем.

Край таёжный, я тоскую,

Ты во власти злого змея,
Красоту твою живую
Жгут и рубят не жалея.

Гибнут, падают без меры

Все звериные породы,
Их изводят браконьеры —
Истребители природы.

Истина на дне колодца,

Жизнь идёт, как лодка, зыбко.
Никогда не попадётся
В сети золотая рыбка.

Только море плещет глухо,

Белой пеной память смыта,
И сидит судьба-старуха
У разбитого корыта.

11 сентября 1965 года

* * *

Когда же ты взойдёшь, заря,
Что Пушкин ждал ещё в те годы,
Когда ж согреешь нас, горя
Сквозь сумрак, золотом Свободы?

6 декабря 1967 года

[МОЯ РОДОСЛОВНАЯ]*

Древние пращуры, предки мои,
Викинги, конунги, – то ли варяги,
То ли германцы. Но тысяча лет
Нас разделяет, как бездна морская.

Вижу таинственный северный край,

Скудное солнце зимой и метели,
Скалы седые и сосны на них,
Вставшие медно-зелёной стеной
И устремлённые в бурное небо.

Слышу, как стонет и воет Борей,

Волны бросает на гулкие камни,
Рвёт паруса – и летят корабли
К странам неведомым. Месяц февраль
Именем звался моим у варягов
И у германцев. Летят корабли
Северным морем и, кутаясь в шкуры,
Смелые люди стоят у руля.
Ветер несётся за ними вослед,
Бьёт паруса и вздымает пучину,
Чайки мелькают над пенной волной
И альбатросов могучие крылья.

А с материнской, с другой стороны,

С Францией я породнился далёкой,
С тёплой, цветущей, весёлой страной.
Там дровосеками предки мои
Были когда-то. И в те времена
В здешних дремучих и древних лесах,
Ныне исчезнувших, лаяли псы,
Пели рога королевской охоты.
Бабушка, бросив родные края,
Сад Марвелиза у стен Безансона

И виноградники, в северный край,

В нашу Москву переехала рано.
Было ей двадцать. Судила судьба
Здесь ей остаться. И замуж она
Вышла за русского, перемешав
Южную галльскую с русскою кровью.

27 декабря 1967 года

ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ