Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

С этим баулом надо было ехать на электричке до другого не менее известного среднеазиатского города, чтобы оставить его уже там, опять же в ячейке камеры хранения на вокзале, а затем на почте бросить записку в другой абонентский ящик со строго определенным номером.

Следующей электричкой я должен был возвратиться назад, а вернувшись, можно было позволить себе заниматься любыми личными вопросами вплоть до следующего утра, когда я должен был снова достать из первого ящика очередную записку вместе с причитающимся мне вознаграждением в советских денежных знаках.

– Если возникают проблемы, пиши записки. Оставишь в ящике, я быстро все узнаю и тогда тебя найду. Если захочешь уехать, утром записку не бери, заберешь деньги, закроешь ящик и кинешь в прорезь ключ. Тогда ты свободен, езжай куда хочешь, но в этом городе я тебя больше видеть не должен.

– Да и еще. – продолжал человек с загорелой плешью – Первое. В баул не лезь. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Чтобы ни происходило. Второе. Предупреждаю сразу. Исчезать с товаром не советую. Найду, хоть на Северном полюсе. И последнее. Если заметут мусора, лепи горбатого, все, что только придумаешь. Кроме правды. Никто не должен знать ни про меня, ни про эти ящики.

Все это, конечно, мне сильно не понравилось, но выхода у меня другого не было. Финансовое состояние мое было настолько плачевным, что впору было просить милостыню.

Вот так я и стал день за днем ездить туда и обратно электричками. Поначалу я сильно напрягался, боялся, что баул украдут, я проеду нужную станцию или милиция что-то заподозрит, но потом свыкся и понял, что в данном случае лучше всего – это вообще ни о чем не думать, относясь к баулу, как, скажем, к сумке с грязным бельем, с легким пренебрежением. Так что через неделю я уже умудрялся даже подремать между станциями. Заглядывать в баулы я и не думал. Честно говоря, я и сейчас понятия не имею, что там было. А на следующий день в ящике меня ждала трешка или пятерка, а иногда даже и червонец с запиской: «Сегодня отдыхай».

Заработки эти были не ахти какие – сильно не разгуляешься, но, по крайней мере, я уже мог позволить себе нормально питаться, одеваться, и не ночевать в бараке.

И, вот, однажды, когда я зашел с вокзала в военкомат, как я это по своему обыкновению делал раз в два-три дня, мне, наконец, сообщили, что документы прибыли, остались лишь небольшие формальности, и через два-три дня я уже смогу уехать.

На следующий день я с утра, как обычно, взял очередной багаж, сел в электричку и по привычке немного задремал. Когда я вскочил, то понял, что случилось страшное. Баул пропал… Что называется, мне на погибель…

В панике, уже готовый рвать на себе волосы, я растерянно смотрел по сторонам, и тут заметил, что мой баул вовсе не пропал, просто он уплывает вдоль по проходу в руках незнакомого худощавого блондина. Тут же я подбежал к нему и схватил его за руку.

– Слышишь, парень, положь на место! Сам же не знаешь, куда лезешь!

– Ааа, что?! Сам ты парень! Лох вокзальный. Люди, помогите, грабят! – вдруг закричал он.

В общем, был он не промах. Тут же поднялся шум. На станции нас уже поджидала милиция, и я совершенно не знал, что мне делать. Товар мог пропасть в любую минуту. И главный кошмар всего этого – то, что и я, и блондин, и этот злополучный баул – все мы, в конце концов, оказались прямо в линейном отделении милиции. Если сумку там вскроют, пиши пропало… Домой я тогда в ближайшие годы точно не попаду.

В отделении было шумно. В коридоре сидело много местного народу, туда и сюда сновали курящие на ходу офицеры, кто-то скандалил за стеной, так громко, что было слышно на весь коридор.

Наряд препроводил нас в один из просторных кабинетов с зарешеченными окнами. Пришел капитан с двумя сержантами. Капитан нас выслушал, потребовал предъявить документы. Я показал справку.

– Эх, товарищ, товарищ. Вот только освободились, и уже опять за старое.

– Да я не…

– А вот мы сейчас и разберемся, кто здесь ху… – сказал капитан, но запнулся, не успев развернуть мысль, так как дверь кабинета резко отворилась и вошел майор.

Он посмотрел на нас, потом на сумку, потом снова на нас и спросил строго:

– Что в сумке?!

Воришка сразу же ответил:

– Ну что там в сумке может быть-то? Вещи личные, одежда, то да се…

Майор с недоверием посмотрел на него и открыл на бауле молнию.

– А вот мы сейчас и посмотрим…

Майор заглянул внутрь, пытаясь это сделать так, чтобы не показывать содержимое сумки окружающим.

– У-тю-тю!! – воскликнул майор.

В кабинете нависла зловещая тишина.

– У-тю-тю!! – еще раз воскликнул майор – Вот так-так! Так… Чья это сумка, говорите?

Я уже понял, что по результатам осмотра ничего хорошего не светит, и, молча пожал плечами.

Майор недоуменно посмотрел на воришку:

– Значит ваша?

Воришка уже сообразил, что влез, куда не следует, и закричал:

– Э! Э! Вы меня тут в свои дела не путайте! Я вор! Только вор – и точка! Признаюсь! Отдаю себя в руки правосудия. – и он протянул майору обе руки, как бы для того, чтобы на него надели наручники.