Упавший поднимется сам (СИ)

- Ну не скажи, брат. А Афган? По международным программам помощи там строится жилье. А китайцы? У них закона о запрете использования асбеста еще нет. Да и у нас в сельской местности шифер востребован. Я начал было поставлять его в Ирак, но там, понимаешь, санкции действуют. Лазейку-то я нашел, первая сделка прошла блестяще. Но откуда мне было знать, что покупатели будут его применять на химических производствах. Вот и возбудили дело. Но я ведь все согласовал!

Стало интересно.

- Что же будешь делать?

Ответ был ошеломляющим.

- Школу решил построить, рядом с заводом.

- Школу?

- Ну конечно, растрезвоню об этом во всех газетах, чтобы президент увидел, ну, внимание обратил. Может, похвалит еще. Тогда, глядишь, и душить перестанут. Я же последовательный сторонник президента, его продукт, так сказать.

В этом он не первый. Недавно по телевидению один крупный руководитель тоже назвал себя продуктом президента. Те еще фрукты!

Тот о ком я сейчас расскажу не предприниматель, не чиновник, не банкир. Он вообще неизвестно кто, но имя звучное - Эмир. Таких сейчас все больше и больше появляется.

- Батыр, по акциям в твоем холдинге я регулярно получал дивиденды, так что давай, не пугай меня, - он говорил размеренно и кряхтя, - Приходи-ка сегодня ко мне домой. Дома и поговорим.

Полчаса записывал адрес. Как его угораздило залезть в такую Тмутаракань? Однако выяснилось, что живет он практически в получасе езды от центра города, проложил собственный мост через реку и оказался в индивидуальном раю.

- Понимаешь, не могу дышать смогом. А здесь у меня воздух чистый. Скажи, водителю, чтобы попусту движок-то не заводил, не надо воздух портить. Да еще вот десяток гектаров земли - тоже мое. В двух шагах от центра. Для души. Душа, понимаешь, простора просит!

Всю территорию окружал мрачный каменный забор, с колючей проволокой, с прожекторами, с вышками для охранников. Ну, забором, скажем, нас не удивить.

- Прежде чем пройдем в дом, покажу кое-что. Гордость мою покажу! Понимаешь, Батыр, у каждого уважаемого человека должна быть гордость.

Вообще-то я планировал уделить ему не более получаса. Но, раз речь зашла о гордости, то придется уважить человека. Тем более охватило любопытство, что там за гордость такая, которую надо хранить отдельно.

Подошли к отдельному коттеджу, архитектурно тщательно продуманному, покрытому настоящей черепицей (кто имеет свой дом, оценит), с резными фонарями и прочей европонтовой ерундой. Сначала я предположил, что это гостевой домик, каково же было удивление, когда хозяин произнес.

- Курятник!

Я не мог скрыть удивления и восхищения. По куриному дворцу важно прохаживались петухи, в точности изображая походку своего хозяина. Таких петухов видел впервые, натуральные павлины в миниатюре. Разглядывая куриц, предположил, что и супруга его такая же пухленькая, ухоженная, кудахчущая квочка. Забегая вперед, скажу, предположения подтвердились в точности.

- А теперь пройдем туда, - указал он на большое строение, - ты, надеюсь, не торопишься. Приезжая ко мне, торопиться нельзя. Мой принцип - никогда не торопиться!

Мысленно перенес на завтра все дела. Строение оказалось конюшней. Три красавца-жеребца и десять не менее красивых кобыл! Дух захватывает! Особенно одна кобыла арабской породы! Мне б такую!

Только не надо сопоставлять! Это я о песне. Песня есть такая: "Ах, какая женщина, мне б такую!". Гимн мужской зависти. Увидел в ресторане красивую женщину и обзавидовался, рыдать готов. Более омерзительной и унизительной для мужчины песни я не слышал. Хочешь - добивайся, не можешь, или она тебя не хочет - забудь. Но рыдать от зависти?! Нонсенс. А вот позавидовать такой красоте, естественно по-белому, не грешно. Может быть и грешно, но не настолько, как в этой песне поется. Мечтать, желать, восхищаться - это я понимаю. А вот завидовать..., чушь какая-то!

- Это еще не все, - сказал Эмир, довольный произведенным впечатлением, еще кое-что покажу.

С трудом отведя глаза от коней, я взглянул на Эмира. Коренастый, коротконогий, с приглаженными, точнее, с прилизанными волосиками (как купец из старых советских фильмов, только без бороды), маленькие, бегающие глазки. На лихого всадника он никак не походил.

- Слушай Эмир, ты ездишь верхом? Получается?

- А ты думал. Только в последнее время не удается, некогда, - при этом он почему-то отвел глаза, - да и больно прыткие они.

Поднялись на второй этаж конюшни, моим глазам открылась избушка из детской сказки, "на курьих ножках".

- Голубятня! Мечта детства! - показалось, что сейчас он лопнет от удовольствия. - Каждой твари, как говорится, по паре, а то и больше... сотен баксов.

Через некоторое время, направляясь к дому, Эмир не сдержался.

- Ну как?

- Слов нет!

- Это плохо. Слова надо уметь говорить, - он сделал глубокомысленную паузу, - где-то, кому-то и когда-то ты чего-то не сказал, или сказал не так, как следовало, или не вовремя. И теперь пришел ко мне.

- Вот об этом я и хотел поговорить.

- Ты опять не вовремя, Батыр. Так и быть, покажу еще кое-что.

Невысокое здание, к которому он меня подвел, оказалось псарней.