upload

- Норси, помоги мне, - стиснув зубы от напряжения, Майкл бросил мимолетный взгляд на ее лицо. Девушка, словно услышав наконец его сквозь адскую боль и собственный крик, буквально на долю секунды открыла затуманенные страданием изумрудно-зеленые глаза. Этой мимолетной встречи взглядов оказалось достаточно, чтобы ифрит сумел проникнуть в ее подсознание, рукой продолжая с неимоверными усилиями разжимать сведенные судорогой сгоревшие пальцы, рассыпавшиеся в пепел. И, на долю секунды коснувшись ингатуса, с помощью пытавшейся теперь подсознательно разжать руку Хранительницы, вскрикнув от адской боли, пронзившей мгновенно почерневшие кончики пальцев, Майкл разжал руку Элеоноры. Точнее то, что от этой руки осталось. Женщина перестала кричать, очевидно, лишившись наконец сознания. И мужчина, едва успев обрадоваться тому, что вытащить дымящийся готовый вот-вот исчезнуть ингатус ему удалось, пришел в ужас. Он знал, что Хранители умирают с истинным первозданным обликом, не с той картинкой, что создают сами, не с тем, во что превращаются, получив ингатус, а с тем обликом, который дан им от рождения. Он словно слышал ее чуть язвительный голос там, у озера, когда они выручали Кэт.

«Какого цвета у меня глаза?» - тогда они были черными, и только двое на том берегу знали ее настоящий цвет глаз. Она и он. Там, у себя дома, он все-так не удержался и мельком проглядел пару ее воспоминаний. Знал о Дне Ягнят, знал, как она выглядела в день своего выпускного. И что тогда ее глаза еще были изумрудно-зелеными…

Но сейчас это был страшный и пугающий признак. Хранители умирают с истинным обликом, а у Элеоноры и лицо менялось на глазах. Бросив взгляд на лицо этой гордой, язвительной, сильной духом женщины, рисковавшей собой, чтобы помочь его любимой младшей сестренке, ифрит усмехнулся, бережно взяв ее на руки. Она оказалась неожиданно легкой и хрупкой.

- Ну уж нет, Норси, я безумно хочу стать одеялом с рюшечками и тебе придется выжить, чтобы его из меня сделать, - шепнул он, оглядевшись. Вокруг Кэтрин собралась настоящая толпа, но опасности для нее он не чувствовал. А судя по тому, сколько кругом нее людей, глядящих туда, на Кэт, отсутствие его и Элеоноры вряд ли быстро заметят. На Школе были разрушены все чары, какие только можно было разрушить, от новых щитов до старых, даже древних, барьеров. И в одном Димитр был прав – ифриты и люди с ифритской кровью трансгрессировать оттуда могли. Но вот люди без такой крови, валькирии и даже Хранители, не имевшие в роду ифритов – нет. Однако он – ифрит. Громкий хлопок, заглушенный гулом толпы рядом… Огромное светлое здание с большими окнами и зеленью зимних садов, в шесть этажей, полное суетящегося народа, запаха лекарств, жизни, смерти и болезней. Лучшая клиника Европы, в Италии. Лучшая магическая клиника, конечно…

***

Три томительных часа в ожидании, когда там, в Британии, Кэтрин наверняка все еще в гуще событий и центре внимания. Три часа операции, на которую Бутти отправили без лишних слов, увидев, в каком она состоянии. Но и бросить ее, не услышав хоть чего-то определенного, он здесь не мог… И сидел у операционной, вспоминая прошедшие ночь и день. Ему хотелось спать, он волновался за Кэтрин и уже несколько раз игнорировал в то же время ее вызов, понимая, что от «валькирии-мастера» ему потом влетит, осознание того, что им с отцом пришлось лично помочь Яди отойти в мир иной, а какой бы стервой Яди ни была, она была его старшей (родилась первой) сестрой и горечь от ее утраты осадком осталась на душе. Хотя, в чем в глубине души он себе признался, Кэтрин была ему ближе, чем родная сестра. Не будучи, если вспомнить реальное положение вещей, и кузиной, Кэт была для него ближе и роднее Ядвиги.

Там, за дверью, шла сейчас борьба. Внезапно ифриту вспомнился запах, который он ощутил дважды, в своем доме, собираясь на руках оттащить упрямую зельеварку наверх, и там, у озера, когда она прильнула к нему, неожиданно хрупкая, теплая и беззащитная. Ему наплевать было, как она выглядела, потому что он прекрасно знал, что и красивое лицо с черными глазами, и морда из ночных кошмаров – не настоящие. На самом деле она выглядела совершенно иначе… И сейчас он вдруг вспомнил запах ее волос. Настоящих, наверное, волос. Они пахли карамелью…

Что заставило его спасти жизнь женщины, которую в первые же минуты знакомства он прочно возненавидел, было для ифрита очевидно – она помогала Кэтрин. Ничто из того, что она сделала для сестры, не принесло валькирии ни малейшего вреда и даже пусть немного, но помогало. Тот обряд, ритуал крови, принес пользу – чары, наложенные на Кэтрин Димитром пусть и не исчезли, но сильно ослабли. В первую ночь, когда Кэт спала, пользуясь тем, что блок ее рассудка стал не столь прочным, Майкл тщательно изучил ее подсознание, и убедился, что влияние Чар Ярости стало меньше. И у Черного Храма… Нора задержалась, чтобы все же отдать Кэт столь необходимое Реддлу зелье. Задержалась, хотя это был для нее риск.