upload

— Если этой женщине стало плохо, она должна была об этом предупредить, — проворчал Треплоу, ёрзая в мягком кресле у окна. — А если она была не в состоянии работать, то ей тем более следовало сообщить об этом. И вообще, если правильно рассудить, то это предательство по отношению к своему королю. Ну или к его наряду, что то же самое.

— Треплоу прав, — сказал Никчэм, отворачиваясь от зеркала. — Относиться к слугам лучше, чем вы, ваше величество, просто невозможно.

— Я правда хорошо к ним отношусь? — с тревогой спросил король Фред, втягивая живот (камердинеры как раз застёгивали аметистовые пуговицы). — И, в конце концов, ребята, я сегодня должен выглядеть лучше всех, не так ли? Вы же знаете, как нарядно одевается король Прудпрудинии!

— Если бы оказалось, что вы одеты не так нарядно, как король Прудпрудинии, то это был бы позор на всё королевство, — подтвердил Никчэм.

— Ваше величество, выбросьте это досадное недоразумение из головы, — пренебрежительно махнул рукой Треплоу. — Швея-предательница — это не повод для огорчения в такой прекрасный солнечный день.

И всё же, несмотря на советы обоих лордов, король Фред никак не мог успокоиться. Возможно, ему это лишь казалось, но у леди Эсланды в тот день был особенно серьёзный вид. Улыбки слуг выглядели менее искренними, а реверансы — не такими глубокими, как всегда. В то время как его придворные радостно отмечали приезд короля Прудпрудинии, мысли Фреда постоянно возвращались к швее, лежащей мёртвой на полу с аметистовой пуговицей в руке.

Перед тем, как Фред лёг спать в ту ночь, в дверь его спальни постучал Аскетт. Низко поклонившись, главный советник спросил, собирается ли король послать цветы на похороны госпожи Паркетт.

— А... ну конечно! — взволнованно воскликнул Фред. — Да, разумеется, пошлите большой венок — ну вы поняли, со всеми соболезнованиями и так далее. Вы ведь можете это организовать, Аскетт?

— Конечно, ваше величество, — подтвердил главный советник. — И ещё: позвольте узнать, собираетесь ли вы навестить родных швеи? Они живут всего лишь в нескольких минутах ходьбы от ворот дворца.

— Навестить? — задумчиво протянул король. — Ну нет, Аскетт, не думаю, что это хорошая мысль... ну то есть я уверен, что они этого не ожидают...

Аскетт и король ещё несколько мгновений смотрели друг на друга, затем главный советник поклонился и вышел из комнаты.

Король Фред уже давно привык, что все говорят ему, какой он славный малый, и ему очень не понравилось, с каким неодобрением держался главный советник. Теперь он ощущал скорее раздражение, чем стыд.

— Да уж, очень жаль её, — сказал он Фреду в зеркале, перед которым расчёсывал усы, — но я, в конце концов, король, а она — всего лишь швея. Если бы я умер, я бы не ожидал от неё...

Тут до него вдруг дошло, что если он умрёт, то, скорее всего, все раздольцы бросят свои дела, оденутся в траур и будут неделю плакать навзрыд — точно так же, как это было, когда умер его отец Ричард Праведный.

— Ну, в любом случае, — нервно сообщил он своему отражению, — жизнь продолжается.

Он надел шёлковый ночной колпак, забрался на кровать под балдахин, задул свечу и уснул.

Глава 4. Безмолвный дом

Миссис Паркетт была похоронена на кладбище в Городе-в-Городе — там, где находили последнее пристанище целые поколения королевских слуг. Дейзи и её отец долго стояли, взявшись за руки и глядя на могилу. Когда плачущая мать Берта и его мрачный отец уходили с кладбища, уводя за собой сына, он до последнего продолжал оглядываться на Дейзи. Берт хотел что-то сказать своей лучшей подруге, но горе Паркеттов было слишком большим и ужасным, чтобы её можно было утешить словами. Берт даже представить боялся, как бы он себя чувствовал, если бы его мать навсегда скрылась под холодной твёрдой землёй.

Когда все друзья разошлись, господин Паркетт отодвинул от надгробия жены пурпурный венок, посланный королём, и положил на его место небольшой букет из подснежников, которые Дейзи собрала этим утром. Потом отец с дочерью медленно двинулись по дороге к своему дому — дому, который, как они знали, никогда уже не будет таким, как прежде.

Через неделю после похорон король вместе со своей Королевской гвардией выехал из дворца на охоту. Все горожане на его пути, как обычно, выбегали в палисадники, чтобы поклониться или присесть в реверансе и показать, как они рады его видеть. Кланяясь и помахивая рукой в ответ, король вдруг заметил, что в палисаднике перед одним домом никого нет. Окна дома и входная дверь были завешены чёрной тканью.

— Кто там живёт? — спросил он майора Беззаботса.

— Это... это дом Паркеттов, ваше величество, — ответил Беззаботс.

— Паркетт, Паркетт... — протянул король, морща лоб. — Эта фамилия кажется мне знакомой; я мог где-нибудь её слышать?

— Э-э... ​​да, ваше величество, — подтвердил майор Беззаботс. — Господин Паркетт — королевский плотник, а госпожа Паркетт — главная королевская швея. То есть была главной швеёй...

— Ах, да, — поспешно прервал его Фред, — я... я теперь припоминаю.