Уплотнение границ. К истокам советской политики. 1920–1940-е

Как в этих условиях шло создание границы? Сама по себе граница – устойчивая, четко определенная линия, маркер государственного суверенитета – не интересовала новую политическую элиту, пришедшую к власти в революционной России. Большевиков гораздо больше волновал вопрос экспорта революции. И в Европе, и в Азии главной целью их политики было создание передового фронта революции. Джереми Смит убедительно показал, насколько изобретательной была национальная и территориальная политика, проводимая большевиками в «освобожденном» от буржуазного гнета пространстве[241]. Исследователь, однако, не рассматривает вопрос внешних границ, интересовавший до сих пор только специалистов по истории дипломатии. А ведь будь то внешние или внутренние рубежи, в основе определения территориальных границ суверенитета лежали одни и те же принципы, и в эти годы – в период между подписанием перемирий и мирных договоров и созданием Советского Союза – существовало множество связей между политикой добрососедства, пограничной и национальной политикой. Использование традиционных для историографии делений привело к частичному разрыву взаимосвязей между историей внутренней реорганизации нового многонационального государства и историей его внешних границ. Моей задачей является восстановить связь между внутренними и внешними рубежами. Как осуществлялся – в теории и на практике – контроль над периферийными территориями? Прежде всего следует подчеркнуть, что хотя большевики и действовали параллельно с участниками Парижской мирной конференции, определившей устройство послевоенной Европы, политика советских властей заметно отличалась. В своих попытках решить территориальный вопрос вожди революции отказались от унитарного принципа, считавшегося в рамках Версальской системы единственной гарантией стабильности, демократии и прогресса. Как мы увидим, во имя пролетарской революции они весьма талантливо использовали принципы независимости, автономии и федерации народов.

Следует напомнить еще один факт, о котором историки часто забывают: большевики умело применяли соглашения с соседними государствами как для восстановления мира, так и для борьбы с так называемой контрреволюцией в пограничных районах. Уже в начале 1920-х годов советские дипломаты претендовали на роль защитников «духа и буквы» подписанных соглашений и представляли себя образцами для подражания в том, что касалось соблюдения международного права, которое, на их взгляд, постоянно нарушали соседние государства[242]. Я постараюсь показать это на примере формирования пограничной зоны с советской стороны, которое сначала отвечало логике двусторонних отношений, а затем превратилось в одну из практик внутреннего контроля пространства.

Понятие пограничной зоны как особого функционального пространства и зоны действия государственной политики, ограниченной определенной территорией, получило широкое распространение в XIX веке в соглашениях между соседними государствами[243]. Оно встречается как в международном, так и во внутреннем праве. Так, уже в XVIII веке была определена зона действия английских и французских таможенников в районе Ла-Манша: 3 лье на суше и 3 морские мили на море[244]. В Российской империи полномочия таможенников и пограничников, в том числе право преследовать нарушителей, проводить расследования, обыски и задержания, расширялись по мере приближения к границе (50 верст, 30 верст, 21 верста, 7 верст, 875 саженей)[245]. Во время Балканских войн, а затем в ходе Первой мировой войны понятие пограничной зоны использовалось также для оправдания массовых принудительных перемещений населения[246]. Тем не менее лишь по окончании Первой мировой войны это понятие стало применяться повсеместно.

Речь шла прежде всего о сознательной политике добрососедства: как тогда считалось, в разрушенной войной Европе такую политику во что бы то ни стало следовало проводить, в том числе – или даже прежде всего – бывшим врагам. Работа европейских юристов, сотрудничавших с юной Лигой Наций, полностью вписывалась в эту логику обеспечения коллективной безопасности и мира между народами. Старые и новые государства стремились окружить себя нейтральными или демилитаризованными зонами, которые иногда совпадали с бывшими прифронтовыми районами, способствуя их замирению. Так, в целях обеспечения безопасности на франко-германской границе было принято решение о демилитаризации Рейнской области и временной передаче Саарского бассейна под управление Лиги Наций. Этот процесс не ограничивался территорией Европы[247]. Часто вставал и вопрос создания буферных зон вдоль западных границ России и дружественных ей советских республик.