Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди

– Попроси его мне перезвонить. Я опаздываю на деловую встречу, Сьюзен, – придется отключиться. Пока!

Ух ты! Тридцать пять десятого! Я набрала номер Гарримана и Стронга, снова попала на вчерашнюю зомби.

– Это Морин Джонсон. Соедините меня с Джорджем Стронгом.

– Мистера Стронга нет. Вы можете оставить…

– Вчера мы уже совершали этот ритуал. Я Морин Джонсон, и он должен через двадцать минут подъехать ко мне домой, как вам отлично известно. Поймайте его, пока он не ушел, или соедините меня с его машиной. Да поживее, черт возьми!

– Я здесь, Морин. – На экране появился Джордж. – Меня задержали. Ты извинишь, если я приеду в десять тридцать вместо десяти?

– Конечно. Джордж, помнишь те конверты, что я оставила у тебя в сорок седьмом году?

– Разумеется. Они лежат в моем личном сейфе. Всегда хранил их отдельно.

– Не захватишь ли ты с собой конверты номер один и два?

– Конечно, дорогая.

– Спасибо, сэр.

– Ну-ка, милые, все наверх – мыться и одеваться. Давай примем ванну вместе, Присцилла (и биде тоже поделимся. Ты благоухаешь, как целый бордель, дорогая, и сама это не сознаешь), и мы подберем тебе что-нибудь из моих одежек. Что-нибудь легкое, – похоже, сегодня будет пекло. Шорты и майку, к примеру. Дональд, после Патрика остались кое-какие вещи – найди себе тоже какие-нибудь шорты и футболку или левисы. Потом заедем на Плазу и что-нибудь вам купим. Не выливайте всю горячую воду. Нам надо успеть к десяти двадцати. На старт, внимание, марш!

Джордж подобрал мне два дома. Один в округе Джонсон, около пересечения Семьдесят пятой улицы с Миссион-роуд, недалеко от средней школы «Миссия Шоуни». Его строила гарримановская компания «Современное жилище», и в нем были все новомодные штучки, которыми славится эта компания, – мне он напомнил квартиру в небоскребе.

Моим отпрыскам дом очень понравился.

Другой был на миссурийской стороне, примерно на полдороге между старым домом и Юго-Западной средней школой, чуть в стороне от Линдон-роуд. Не такой новый, как первый. Судя по его архитектуре и моим воспоминаниям, его построили где-то около сорокового года.

– Джордж, это ведь николсовская застройка.

– Николс строит отличные дома. Этот достался мне от одного нашего сотрудника – он вынужден был срочно продать дом после трагического случая, когда погибли его жена и двое детей. Когда он вышел из больницы, мы отправили его в Таксон долечиваться, а потом устроили на работу в Парадайз, на АЭС. Полная смена обстановки – мой компаньон рассудил, что только так можно реабилитировать хорошего человека, у которого вся жизнь пошла насмарку. Делос – мистер Гарриман – заботится о своих людях. Зайдем?

Дом был приятный, в красивом месте, с огороженным задним двором и полностью обставленный.

– Он попросил, чтобы ему переслали только книги и его одежду, – сказал Джордж. – Одежду и все личные вещи его жены и детей отдали в Армию спасения. Все остальное – постельное белье, одеяла, ковры, полотенца, занавески – прошло через химчистку, а матрасы – через стерилизацию. Дом продается с мебелью или без мебели, как угодно, и сдается на тех же условиях.

Наверху была большая спальня и две поменьше, каждая с ванной. Большая выходила на запад, и при ней был «закатный» балкон, как в нашей квартире на Вудлоун в Чикаго, в сороковом. Внизу имелась и гостиная, и общая комната, что мне представляется очень желательным для любой семьи, где есть дети. Ребятам нужно место, где они могут устраивать кавардак, не беспокоя гостей, которые приходят к маме на чай.

Напротив кухни имелась комната для прислуги, со своей ванной. Кухня была оснащена посудомойкой «Дженерал электрик» и электронной плитой «Рэйтеона», такой же как у меня, – оборудование и там и тут было новое, не в пример самому дому. Мне бросилось в глаза обилие встроенных книжных шкафов – кажется, они появились уже потом, в дополнение к двум маленьким по обе стороны камина в общей комнате. В большинстве домов и таких не было – люди больше не читали книг.

(К концу века следовало бы, скорее, сказать: «люди больше не умели читать». Изучая историю своей родной планеты и своего столетия в разных временных линиях, я узнала, что упадок и разрушение, наступавшие во всех параллелях, объединяла одна общая черта – безграмотность.

В трех временных линиях этому скандальному явлению сопутствовала наркомания, уличная преступность, коррупция и расточительность правительства. В моей временной линии неисчислимые психопатические поветрия перешли в религиозную истерию; в седьмой параллели велись бесконечные войны; три временных линии объединяло крушение семьи и брака, но в каждой линии неизменно присутствовала общая безграмотность, причем – разгадайте-ка загадку – на обучение одного студента затрачивалось больше средств, чем когда-либо ранее. Никогда еще стольким людям не платили так много за то, что они делали так мало. К 1980 году и сами учителя стали полуграмотными.)