Упоенные страстью

Только сейчас поняв, что она кричит, Лулу поднесла дрожащую руку к горлу. Ярко-красные ногти составляли драматический контраст с ее белоснежной кожей, и Тейт поняла, насколько же уязвимой была эта женщина, которую она привыкла считать сильной и умеющей владеть собой.

— Извини, Тейт… Я… я вовсе не хотела тут вопить. Это просто…

— У тебя все в порядке, Лу? Ты хорошо себя чувствуешь?

— У меня все в порядке. Все в порядке. — То, что она повторила это утверждение, сделало его только менее убедительным. — Просто мне нужна чашка кофе, вот и все. — Она сделала жест рукой в сторону ванной. — Иди и прихвати с собой этот тюбик, дорогая. Иди прямо сейчас и помни, что нужно больше геля. О, и попробуй тот новый шампунь, что рекомендовал Андре. Он прекрасно подойдет к твоим великолепным черным волосам.

Выдавив улыбку, Тейт отправилась в ванную. Странное поведение Лулу вызвало у нее жутковатое ощущение, что где-то она уже это видела.

У ее матери, Фэнтези, тоже случались такие странные перемены в настроении. То она была спокойной и сдержанной, а через минуту уже захлебывалась словами и несла какую-то околесицу, точно была не в своем уме. Поначалу это бывало только во время «ломки», связанной с приемом наркотиков, но потом все чаще и чаще ни с того ни с сего. А когда она смешивала свои пилюли со спиртным… Ну, в эти моменты лучше было вообще не попадаться мамочке на глаза. Будучи в младших классах, Тейт не раз в такие моменты пряталась у Лулу. Смотрела у нее телевизор или делала уроки, пока худшее не оставалось позади.

Насколько Тейт было известно, сама Лулу никогда не принимала сильнодействующие наркотики. Разве что случайный запах «травки», повисавший иной раз в воздухе квартиры… Но она никогда не курила марихуану в присутствии Тейт. Девушка рефлексивно потянула носом воздух, но единственным заметным запахом в ванной был запах этого стоившего сотни долларов геля, который она держала в руках.

— Ты становишься параноиком, Тейт, — сказала она своему запотевшему отражению в зеркальной дверце углового шкафа.

Затем открыла его и увидела коробку ментоловых сигарет. Она зря подозревала Лулу, а сигареты и один-другой стакан вина не в счет. Если Лулу и разговаривала несколько странно, то лишь оттого, по-видимому, что сегодня вечером у нее был трудный клиент.

Да, в этом все и дело, уверила себя Тейт. В конце концов, в свои шестнадцать она уже достаточно наслышалась про этот бизнес, чтобы знать, что неделя перед Рождеством всегда является нелегким временем для тех, кто участвует в нем…

Когда почти через час Тейт вышла из ванной с ощущением, что помрет, если сейчас же не съест что-нибудь, Лулу уже не было дома. Зная, что лезть в холодильник бесполезно, она набрала номер итальянского ресторана Марио, располагавшегося в квартале отсюда, и заказала пиццу со всем, что к ней полагается. Но когда через двадцать минут прозвенел звонок и она посмотрела в дверной глазок, перед тем как открыть посыльному, ее постигло разочарование — заказ доставил не сам Марио, как она надеялась, а его племянник.

Джованни, или, как он сам называл себя, Джон Грассо, был парень двадцати одного года, весьма смазливый и слывший покорителем женских сердец. При виде его у Тейт что-то перевернулось внутри. Он считал, что все девушки от него без ума, но она явно не относила себя к категории этих девушек и терпела Джованни ради дружбы с его дядей. Марио Грассо был единственной опорой для матери и в конце концов стал как бы ангелом-хранителем и для нее. Несколько лет назад он предложил Фэнтези выйти за него замуж, и Тейт ужасно расстроилась, когда мать отказала ему:

«Я слишком хорошо знаю, что такое итальянская семья старого закала, и не хочу входить в нее еще раз! Лучше умру, чем сделаю это, — сказала она тогда. — Я не хочу, чтобы моя дочь выросла в доме, настолько погрязшем в старых деревенских традициях, что не сможет даже посмотреть на мужчину!»

Да, никто не мог бросить Фэнтези упрек в том, что она не научила свое чадо раскованному стилю жизни. И, видит Бог, она так и ушла в мир иной, ожидая рыцаря с англоавстралийской кровью в жилах и толстой мошной, готового прийти им на помощь.

Когда Тейт открыла дверь, Джон не сделал даже попытки скрыть своего жадного внимания к ее прелестям — на Тейт была тонкая футболка без лифчика и короткие шорты.

— Снова обедаешь одна, милашка?

— Просто для разнообразия, — сказала она сухо, принимая у него пиццу. И добавила удивленно: — О, да она почти горячая!

Джон улыбнулся.

— Я достал ее прямо из духовки, отправляясь к тебе.

— Наверное, не было желающих ее заказать.

Он пожал плечами.

— Кто захочет пиццу в тридцатиградусную жару?

— А я все съем, лишь бы самой не готовить.

— Так почему бы нам не пойти вместе куда-нибудь пообедать?

— Не хочу, чтобы ты расстраивался, когда мне придется тебя прогнать.

— Для дочери путаны ты слишком много о себе мнишь.

Тейт слегка покраснела. Он что, назвал ее дочерью проститутки, чтобы задеть? Если так, то напрасно старался: ее собственная мать использовала этот термин в обычных разговорах.