Упоенные страстью

Собирая на кухне ужин, она попыталась сделать все, чтобы расслабиться. Глупо было чувствовать себя так скованно просто потому, что осталась наедине с Джейсом. Они прекрасно общались уже несколько месяцев без каких-либо разногласий, правда, иногда случались мелкие словесные перепалки, которые не беспокоили ее, поскольку не имели последствий. Но в то же время, наслаждаясь этим обменом острот с Джейсом, когда неважно, кто возьмет верх, она чувствовала ну… какое-то странное возбуждение что ли, какое-то острое и слегка пугающее ощущение, не знакомое ей прежде. Она не знала, чем объяснить это, но в этом было что-то роковое и загадочное. Определенно что-то загадочное.

Принеся в гостиную несколько минут спустя кофе и поднос с тортом, она застала Джейса растянувшимся во всю длину на диване в позе, напоминающей льва. Он выпрямился, когда она поставила поднос на низкий столик перед ним.

— Садись, — подвинулся он. — Места хватит…

— Нет! — быстро сказала она, снова чувствуя знакомое стеснение. — Я лучше в кресло. — И взяв свою чашку, так и сделала. — Э-э… А кто выигрывает? — спросила она, просто чтобы сказать что-нибудь.

— «Гордон». Три — один. Ты за какую команду болеешь?

— А? Сама не знаю. Я не большая поклонница Лиги регби.

— Тейт… это Союз регби.

— О… и правда. — Она постаралась произнести это непринужденно, чтобы не показать свое полное невежество в вопросах регби, потом повернулась к телевизору и спокойно отхлебнула кофе. Понаблюдав в течение нескольких минут за яростной схваткой обеих команд, вторая из которых называлась, согласно комментатору, «Рэндевик», она поняла только одно: что в «Рэндевике» больше симпатичных игроков, чем в «Гордоне».

— Ого, какой вкусный торт! Кто научил тебя его печь? Твоя мама?

Джейс понял, что допустил оплошность, по тому, как медленно она повернула голову и уставилась на него, но было уже поздно взять эти слова обратно.

— Забота моей мамы ограничивалась лишь тем, что она давала мне кулинарную книгу и деньги на продукты, чтобы я могла испробовать любой рецепт, который мне понравится. — Ее взгляд был мрачным, когда она снова повернулась к телевизору. — Сара Ли придумала этот торт.

— Тейт…

— Помолчи! — приказала она. — Я буду смотреть игру.

Не смея возражать, Джейс тоже устремил свое внимание на экран, но, несмотря на захватывающую игру и темпераментные крики комментатора, его глаза все время обращались к молчаливо сидящей Тейт.

Для большинства людей такой вопрос был бы самым невинным, но Татум Милано не принадлежала к этому большинству. Она выросла с женщиной, чьи материнские качества оставляли желать лучшего, и в обстановке, которую можно было назвать растлевающей. Несколько месяцев назад Джейс не стал бы беспокоиться об этом, как и о том, какое печальное зрелище представляла из себя Татум, когда он поймал ее в материнском автомобиле. Но теперь… Он искоса взглянул на нее, неподвижно сидящую в кресле.

Она выглядела как обычная шестнадцатилетняя девочка, в джинсах и свитере, которая, закинув ногу на ногу, смотрит телевизор. Но если присмотреться внимательно, чувствовалось, что она натянута как струна. Не смотрит телевизор, а глядит сквозь него, и губы ее кривятся.

— Тейт… я вовсе не хотел расстроить тебя.

— Я и не расстроилась.

— Тогда почему ты чуть не плачешь?

— Ничего подобного.

— Я бы сказал, что ты близка к этому.

— Значит, ты ошибаешься.

— Хорошо, — уступил он. — Тогда повернись и докажи.

— Я смотрю регби.

— Эту скучищу?

Она только пожала плечами ему в ответ.

— Черт побери, Тейт, не сердись. Мне очень жаль, что я сказал это, но ведь тут не было ничего личного. Я же не нарочно, — оправдывался он. — Большинство мужчин просто считает, что женщины, которые хорошо готовят, научились этому у своих матерей. И я не…

Она вскочила с кресла.

— Замолчи! И не упоминай больше мою мать! — заорала она на него. — Ты такой же, как все!

— Да что с тобой? Успокойся.

Она не плакала, но глаза ее блестели влагой и сверкали от негодования. Она двинулась мимо него, но ему удалось схватить ее за запястье. Она попыталась выдернуть руку, но он удержал и насильно усадил ее на диван рядом с собой.

— Пусти… пусти меня!

— Не раньше, чем ты скажешь мне, что за бес в тебя вселился! Одно упоми…

Она резко и грубо расхохоталась.

— Если верить школьным слухам, то каждый мужчина, который дышал со мной одним воздухом, имел меня. А почему? Потому, что эти проклятые мужики допускают, что все девушки такие же, какими были их матери!

— Я не понимаю… Ах, вот оно что!.. Какая чушь! — воскликнул он. И все же, сообразив, в чем дело, он почувствовал себя абсолютным ублюдком просто потому, что он мужчина.

— Пусти меня, пожалуйста.