Уполномоченный по срочным делам

Он приподнял мне пальцем подбородок, щелкнул по носу и отошел к тем, кто уже получил оружие и строился в глубине двора. Какой-то тщедушный человечек в военном френче до колен жаловался, что выдали слишком мало патронов.

— Только три патрона, — сетовал он.

— Надежда не на патроны, а на тебя, — ответил ему мой собеседник. — Возьми трех людей и немедленно отправляйся на мельницу «Дачия». Головорезы Хории Симы уже грабят ее. Там осталось еще вагонов восемь муки. Охраняйте их, как охраняли бы Гитлера и Антонеску, если бы вам поручили вести их на виселицу. Там весь наш хлеб! Здесь только что была хорошенькая девушка. Где она? — обратился он к окружающим.

Женщина с мускулистыми руками, распущенными волосами, в засаленном халате затянулась несколько раз сигаретой, бросила окурок и подошла к группе.

— Нет-нет, не ты, — возразил он. — Ты тоже недурна, но у той еще была родинка. Вот только что тут вертелась…

Обладательница родинки — маленькая девушка с большими черными глазами, сверкавшими из-под густых крылатых бровей, с толстыми косами, уложенными на голове, появилась откуда-то из-за спины усатого мужчины, чистившего карабин.

Вот она! Где тебя носит, крошка? Смотри, потеряешь свою родинку в этой суматохе… Умеешь печь хлеб?

— Умею.

— Браво! Годишься в жены. Но прежде чем угощать хлебом мужа, попеки его для всех. Найди мне еще десять хозяек, умеющих печь

хлеб. Где хочешь, хоть из-под земли вырой. Можно и без родинок… И все в полном составе шагайте в пекарню «Люкс».

Несколько человек он послал на помощь командам, расчищавшим рынок, а женщину с распущенными волосами усадил в телегу и направил в оставленный гитлеровцами склад медикаментов за бутылью с йодом.

— Посмотри, может быть, раздобудешь по дороге несколько простынь для бинтов. Люди рвут рубахи, а это никуда не годится. Мало рубах — много вшей… Непременно достань простыни.

Женщина, видно, хотела спросить, где их взять, но он опередил ее:

— Всюду, где возможно, или, вернее, где невозможно. Я уверен, что, где будет можно, ты их прихватишь наверняка…

Разговаривая с женщиной, он успел ухватить за рукав какого- то мужчину, поспешно выходившего из дверей, и крепко держал его, пока не отъехала телега.

— Куда? — спросил он его.

— В примарию… Мы составляем списки уличных патрулей, а у нас

нет ни клочка бумаги.

— Брось ты эту бумагу. И так-запомним. Не велика беда, если к тому, о чем мы не должны забывать, прибавится несколько строчек фамилий. Ты умеешь петь?

— Что?

— Не притворяйся, ты прекрасно^_слышал: умеешь ты петь?

— Не особенно-то… голоса нет.

— Придется срочно найти. Лети на улицу Святого Андрея. Номер дома я не помню, но ты легко найдешь его по крикам. Мы поместили там детей потерявших родителей. У некоторых родители убиты, другие просто потерялись. Накорми их, вымой и сделай так, чтобы у тебя осталось время спеть им. Послушай меня, голос-то ты найдешь, а вот с продуктами и мылом будет потруднее.

— Мой брат охраняет макаронный склад.

— Очень хорошо. Попроси у него для детей. А после макарон спой им «Красное знамя».

— А как быть с мылом?

— Обойдешься. У тебя есть дети?

— Я еще не женат… Война помешала…

— Женись теперь! По пути успеешь. Да смотри, чтобы жена была настоящей хозяйкой и умела мыть детей.

Он обернулся и снова встретился глазами со мной.

— Ты все еще здесь?

— Все здесь. Жду, пока мне выдадут оружие.

— А что это за штука у тебя в руках?

— Проволока. Я протыкал ею покрышки на немецких грузовиках.

— Да ну?! Как тебя зовут?

— Валериу Дуцу.

— Зачем тебе другое оружие, Валериу Дуцу? Если ты с этим боролся против моторизованных войск, то без труда справишься с хулиганами. Отправляйся-ка ты на Красный мост и охраняй его. Там есть уже несколько парнишек. Советские солдаты восстановили взорванный гитлеровцами мост, и он должен остаться целым. Это во-первых. А во- вторых, останавливайте каждого, кто захочет войти в город или выйти из него. Спрашивайте, что они несут. Ясно?

Но меня нелегко было провести. Мысль о винтовке приковывала меня к месту.

— Что тебе не ясно?

— Один товарищ зашел в дом и попросил меня подождать. — Я еще надеялся, что электрик принесет мне оружие.

— Он, наверное, заблудился. Когда встретишь, поругай его. Сейчас не время для ожидания. Город еще никогда не был таким нашим! Теперь мы и примари, и пекари, и учителя, и доктора. А ты вздумал ждать… Хочешь, чтобы город остался без охраны?

И вот я уже пятый или шестой день охраняю мост и уверен, что человек впереди вереницы телег остановится при звуке моего голоса и при виде моего «оружия»…

На обожженном солнцем и давно не бритом лице, в маленьких, глубоко запавших зеленых глазах я прочел такую усталость, что невольно отступил назад, боясь, что человек упадет на меня.

— Документы? — он улыбнулся, разжав черные от пыли губы. — Документы? Вот они! — И показал палкой на остановившиеся за ним телеги. — Десять телег документов. Документы Молдовы!.. Мои собственные— документы бедного архивариуса — не стоят и ломаного гроша по сравнению с ними. Древние грамоты, архивы Молдовы… Я прятал их в лесах, пока стихнет огонь. И вот огонь прекратился…