Употребитель

От неожиданности София вздрогнула и прижала руки к груди. Одета она была легко — вместо теплого плаща ее плечи были покрыты только шерстяной шалью. София должна была знать о моей дружбе с Джонатаном. Бог знает, что он мог наговорить ей обо мне (а может быть, глупо мне было думать, что он не забывает обо мне тут же, как только мы расстаемся). София посмотрела на меня холодно. Наверняка она встревожилась — зачем я пришла. Наверное, я казалась ей ребенком, хотя была всего на несколько лет младше ее — из-за того, что еще не была замужем и жила под родительской крышей.

— Прости, что пришла к тебе без предупреждения, но я должна поговорить с тобой наедине, — сказала я, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что ее мужа нет поблизости. — Буду говорить откровенно, на лишние слова времени нет. Думаю, ты знаешь, о чем я пришла поговорить с тобой. Джонатан поделился со мной…

София сложила руки на груди и уставилась на меня в упор:

— Он тебе все рассказал? Ему нужно было перед кем-то похвастаться, что он наградил меня ребенком?

— Ничего подобного! Если ты думаешь, что он радуется тому, что у тебя будет ребенок…

— Его ребенок, — уточнила София. — И я знаю, что он недоволен.

Я увидела свой шанс. С того самого мгновения, как Джонатан ускакал от меня по полю днем раньше, я думала о том, что скажу Софии. Джонатан пришел ко мне, потому что ему был нужен кто-то, кто сурово поговорит с Софией от его имени. Кто-то, кто разъяснит ей слабость ее положения. София должна была увидеть, что я понимаю, с чем она столкнулась. Не надо было строить догадки, не стоило взывать к чувствам. Я уговаривала себя: «Я делаю это не потому, что ненавижу Софию. Не потому, что она заняла мое место в жизни Джонатана». Нет, я принимала Софию такой, какой она была. Я спасала Джонатана из ловушки, которую приготовила ему эта ведьма.

— Со всем подобающим уважением вынуждена спросить у тебя, какие у тебя есть доказательства, что это ребенок Джонатана? У нас есть только твое слово и…

Я умолкла. Мои слова повисли в воздухе.

— Это что же — ты теперь адвокат Джонатана, что ли? — Она залилась румянцем, увидев, что я не заглотнула наживку. — Да, ты права. Ребенок может быть и от Иеремии, и от Джонатана, но я знаю, что от Джонатана. Я знаю.

Она обхватила руками живот, хотя ее беременность еще не была заметна.

— Ты ждешь, что Джонатан загубит свою жизнь из-за того, что ты так уверена…

— Загубит свою жизнь? — взвизгнула София. — А что будет с моей жизнью?

— Да, что будет с твоей жизнью? — повторила я, вытянувшись во весь рост. — Ты не думала о том, что будет, если ты во всеуслышание объявишь Джонатана отцом твоего ребенка? Ты добьешься только того, что всем станет известно, что ты порочная, гулящая женщина…

София фыркнула и отвернулась от меня. Похоже, она больше не желала слушать ни слова.

— …и Джонатан будет отрицать, что между вами что-то было. Он не признается в том, что отец ребенка — он. И кто тебе поверит, София? Кто поверит, что Джонатан Сент-Эндрю выбрал для любовных утех тебя, когда мог бы развлечься с любой женщиной в городе?

— Джонатан отречется от меня? — не веря мне, вскрикнула София. — Не трать зря свое красноречие, Ланор. Ты не убедишь меня в том, что мой Джонатан от меня отречется.

«Мой Джонатан», — сказала она. Мои щеки вспыхнули, сердце забилось учащенно. Не знаю, откуда у меня взялись те жестокие, злые слова, которые я потом сказала Софии. Во мне словно бы прятался другой человек, наделенный качествами, которые мне и не снились, и этот тайный человек выскочил из меня легко, как джинн из бутылки. Я ослепла от злости. Я понимала только одно: София угрожает Джонатану, из-за нее может рухнуть его будущее, а я не могла позволить, чтобы кто-то навредил ему. Он был не ее Джонатаном, а моим. Много лет назад я назвала его моим в гардеробе церкви, и теперь, как это ни было глупо, во мне вдруг проснулось собственническое чувство — яростное, первобытное.

— Ты превратишь себя в посмешище. Самая ничтожная женщина в Сент-Эндрю утверждает, что самый достойный, самый желанный мужчина в городе является отцом ее ребенка — а не ее муж, олух неотесанный. Не тупица, которого она презирает.

— Но это его ребенок! — вызывающе воскликнула София. — И Джонатан это знает. Разве ему все равно, что станет с его плотью и кровью?

Эти слова Софии меня охладили. Я почувствовала угрызения совести:

— Пожалей себя и сделай так, как будет лучше для тебя, София. Откажись от своих безумных замыслов. У тебя есть муж. Скажи ему, что ребенок от него. Он порадуется этой вести. Не сомневаюсь, Иеремия хочет иметь детей.

— Хочет, это верно. Своих, — прошипела София. — Я не смогу солгать Иеремии про то, чей это ребенок.

— Почему? Ты же лгала, что верна ему, — язвительно произнесла я.

В эти мгновения София меня так ненавидела, что могла, как мне казалось, в любой момент броситься ко мне, как атакующая змея.

Настала пора нанести ей удар прямо в сердце. Я прищурилась и смерила ее взглядом с ног до головы: