Управдом

– Тебе чего, дядя? – Весло харкнул, сплюнул на пол. Ростом он был пониже, но среди всех своих знакомых – самый сильный. – Зачем Сеньку обижаешь?

Рябой сидел у противоположной входу стены, тряся головой.

– Вопросы есть, – Сергей отпихнул Гришу, сделал несколько шагов, огляделся, поморщился. – Кучер – это ты?

– Я Кучер, – парень, сидящий в кресле, чуть привстал. – А вы кто, гражданин?

Спросил он от волнения и от того, чтобы страх не показать, кто такой Сергей, Кудрину было отлично известно.

Травин бы ответил, но Весло заревел и бросился на него, беспорядочно молотя кулаками в воздухе. С точки зрения Гриши, это был беспроигрышный вариант, хоть один удар да попадет в цель. Только цель не стала дожидаться, пока Гриша по ней попадет, а выбросила руку вперед, угодив кулаком прямо в лоб.

Лобная кость – одна из самых крепких в человеческом организме, по способности вынести удар с ней может посоперничать разве что берцовая. Расколоть ее трудно, кулаком – почти невозможно. Но Сергей такой цели себе и не ставил. Удар в лоб заставил Весло остановиться и перестать колотить воздух, и тогда Травин ударил его левой в живот, заставляя согнуться, а когда голова Гриши оказалась на уровне его живота, заехал коленом в челюсть. Весло повалился на пол.

Кучер чуть дернулся, когда гость подошел к нему, да что там, чуть не обделался, но виду не подал. Если не высказывать испуга и агрессии, вероятность того, что противник просто спросит, что ему нужно, и уйдет, не причинив вреда, сильно возрастает. Поэтому он позволил приблизиться к себе достаточно близко и тут же сказал:

– Если вы что-то хотите узнать, товарищ, спросите. Вот это, – он кивнул на стонущего Гришу и продолжающего трясти головой Сеньку, – впечатляет. Я ничего скрывать не буду.

– Музыкант? – Травин показал на тонкие длинные пальцы Кучера.

– На фортепьяно играл, – подтвердил тот.

Тогда Сергей сграбастал руку хозяина дома и выломал ему мизинец.

– Это чтобы ты точно ничего не скрыл, – объяснил он подвывающему Кудрину, – и отвечать будешь быстро, замялся, пытаешься скрыть, ломаю следующий палец. Закончатся, выдавлю один глаз, потом второй, потом за другие части тела примусь. Ясно тебе, Иван Кудрин?

Иван быстро-быстро закивал головой. И рассказал дорогому гостю все, что тот спрашивал и даже не спрашивал: и про то, как Валет, из местных авторитетов, наказал за ним последить, и то, что они у Любы Акимкиной о нем все выяснили, и что Рябой полдня походил и больше уже не совался. Что Валета можно найти на малине у его биксы Клавки, лакшовки из «Ливадии», он с ней крутит уже с полгода. И что живет эта Клавка у конечной трамвая, на Фабричной улице, в своем доме, но Валета сейчас вроде как нет, по делам каким-то умотал до конца недели.

– Это плохо, – покачал головой Травин, – а как я эту Клавку узнаю?

Кучер взглядом показал на стену, где висел нарисованный карандашом на листе бумаги портрет. Очень даже неплохо нарисованный, и девушка на нем была хорошенькая, непонятно как, черным по белому художник передал свежесть и молодость.

– Это откуда у тебя такое?

– Весло рисовал, – заныл Кучер, – он всех рисует. По памяти может кого угодно нарисовать.

Травин похлопал его по плечу.

– Да не вой ты так, подумаешь, пальчик, у тебя еще девять таких. А теперь расскажи мне о тех людях, которые с Пашкой Чухониным в «Ливадии» сидели, когда вы его обнесли.

А вот тут Ваня Кудрин ничего не знал. Видел этих жиганов он один раз в жизни, правда, несколько дней назад вроде и второй раз одного из них встретил на улице, и почти уверен, что тот самый, только одет был жиган по-другому, в костюмчике и штиблетах.

– Это Чуни знакомые, с ним они сидели, – простонал он, – по виду люди солидные, при деньгах, но кто такие, знать не знаю.

– Может, Валет знает?

– Может, – закивал Кучер, – наверняка может, вы уж к нему сходите, пожалуйста, я все сказал. Если даже чего забыл, вспомню, обязательно расскажу. Как на духу, только не бейте.

– А с чего ты решил, что жиганы это?

– Так на урок не похожи, по виду офицеры бывшие из беляков, держались спокойно, кто ж еще может быть.

Сергей оставил Кучера в покое, подошел к Веслу, присел рядом с ним на корточки.

– Слышь, Гриш, ты ведь соображаешь все.

Тот быстро-быстро закивал головой, со страхом и ненавистью глядя на Травина.

– Способности у тебя есть, а занимаешься всякой фигней, хотя дело твое. К завтрашнему дню портреты этих залетных мне сообрази. Будешь плохо стараться, я покажу тебе, как ногу можно за раз сломать в четырех местах. А будешь хорошо стараться, не покажу.

– Я их видел один раз, и то мельком, – угрюмо сказал Лодочников.

– Тут, тут, тут и тут, – показал прямо на его ноге Травин те места, где нога будет сломана.

Гриша поежился и снова часто-часто закивал.