Управдом

Сергей в этот момент приблизился к Гладышу на расстояние вытянутой руки. Лоскут кожи свисал на левый глаз, правый был залит кровью, второй агент видел только очертания оказавшейся рядом с ним фигуры. Он махал беспорядочно клинком из стороны в сторону, надеясь задеть противника, и неизбежно раскрылся. Травин ударом развернул его и всадил нож в почку – отличное место для небольшого острого лезвия, никаких костей, в которых оно может застрять. Повернул нож для надежности и тут же рыбкой ушел вниз.

Пуля чиркнула ему по плечу, вырывая кусок ткани и полоску кожи, Сергей перекатился, укрываясь за столом – Карецкий стоял на ногах и выцеливал Травина. Еще одна пуля отбила щепки от дубовой столешницы.

– Недооценил я тебя, – субинспектор повернулся боком, вытянув правую руку вперед. – Где ж ты так драться научился, Травин, что двух бывших пластунов пришкандобил? Кровь-то течет?

Сергей посмотрел на живот – рана была нехорошей, на поверхности появилась бурая слизь. Он достал браунинг, но для выстрела позиция была неудачной.

– Сдохнешь, – пообещал субинспектор. – Плевать на деньги. Я этих поганых свиней успею выпотрошить, пока Гирин сообразит прислать кого. Детишки-то где?

– У меня в доме, – прохрипел Травин. Его тошнило и начало подтрясывать.

– Ладно, пусть живут, – Карецкий начал двигаться, заставляя Сергея обползать стол. – Меньше греха на душу брать придется.

Но Травин не стал этого делать, подобрал ноги, ориентируясь по дыханию, где находится субинспектор, выставил из-за стола браунинг, заставляя Карецкого двигаться в определенную сторону. И когда тот подошел слишком близко, оттолкнулся, вскакивая на ноги, и метнул нож.

Отлично сбалансированное лезвие вошло Карецкому в живот. Тот выронил пистолет – обычный служебный укороченный наган, захрипел, осел на пол. Травин, шатаясь, подошел к нему, рывком вытащил лезвие. Карецкому ничего не оставалось, как зажать рану руками.

– Дурак ты, Травин, – прохрипел он. – За кого пошел, за нэпманов этих, которые трудовую кровь пьют? Их как свиней резать надо, чтобы знали, как жировать на народные деньги. Мне-то все равно помирать, а вот как ты с этим жить будешь?

– Детей-то за что? – спросил Сергей.

– А чего их жалеть, – субинспектор попытался улыбнуться, – дети врага – будущие враги. Так что, не было у Ковальского денег?

– Были. Так ты, значит, идейный?

– Не тебе судить, – Карецкий кашлянул, струйка крови потекла из уголка рта. – Сам-то сколько народу порешил…

– Я из-за денег не убиваю.

– Ты, сволочь, думаешь, я их поганые червонцы себе брал? Все до копейки отдавал детдомам да колониям, до грошика.

– Ладно, – Травин сел рядом с Карецким на корточки. – А Лизу почему не прикончил?

– Артоболевскую? Дочь красного командира? – субинспектор стремительно бледнел. – Думай, что говоришь, спас я ее от проклятых хозяев, да и потом через Белову подкармливал. Все, убил ты меня, Сергей Олегович, чую, смертушка пришла. Хватит разговоры разговаривать, или добей, или дай помереть спокойно.

– Последний вопрос, – Сергей встал. – Кто тебе нэпманов закладывал? Ферапонтова?

– А ты не догадался? – Карецкий хрипло рассмеялся. – Подруга твоя, Дарья Павловна. Они ей все выкладывали, как на духу, считай, исповедовались. Кто, куда и сколько. И допрашивать не надо, еще и деньги платили. Что, не ожидал?

– Догадывался, – Травин подошел к лежащему неподвижно Прокопенко, натянул на руку перчатку, вытащил у него из кармана «кольт детектив спешиал», зашел Карецкому за спину. – Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики приговариваю тебя, Александр Александрович Карецкий, к расстрелу. За то, что убивал и с бандитами спутался, и за то, что честь сотрудников органов замарал.

Прозвучал выстрел, голова Карецкого откинулась назад, пуля проделала неаккуратное отверстие в затылке, ударилась в лобную кость и там застряла, попутно превратив мозги в кашу. Травин аккуратно вложил пистолет в руку Прокопенко, проверил карманы Гладыша – там обнаружился точно такой же кольт. Выстрелил из него в потолок и вернул хозяину. Посмотрел на каму и бебут, подумал, как лучше поступить, выбрал прямое лезвие. Ткнул им в рану Карецкого, увеличивая ее, и оставил клинок в теле. Потом уже на остатках сил из нагана Карецкого сделал несколько выстрелов в агентов, вытер свои отпечатки, сжал пальцы правой руки Карецкого вокруг рукояти. Дошел до прихожей, упал на пол, тяжело дыша, постучал в подвал условным стуком. И только тогда позволил себе потерять сознание.

Эпилог

Как и в начале сентября, Сергей пришел в себя в больнице, только никто его в этот раз не привязывал. Правда, и чувствовал он себя куда хуже и все так же не мог пошевелиться – слабость была неимоверная. Такая, что до браунинга, лежавшего на тумбочке, он так и не дотянулся.

В изголовье сидела Даша, держа руку на его лбу.

– Очнулся, – улыбнулась она.

Сергей попытался дернуться, но только головой чуть качнул.

– Лежи, лежи, дорогой, – женщина надавила ладонью на лоб. – Эта рана посерьезнее прошлой будет. Но ты выздоровеешь, зря, что ли, я старалась, из могилы тебя вытаскивала.