Управление общим. Эволюция институций коллективного действия

Резко контрастирует с высоким уровнем насилия в обществе как в Мавеле, так и в других рыбацких деревнях. Во время пребывания Александера «…трое мужчин были убиты и 17 получили тяжкие телесные повреждения» (Alexander, 1982, p. 8). Система ротации формировалась в те времена, когда количество неводов варьировалось в пределах 20. С таким количеством сетей система обеспечивала ровный и достаточный доход для всех владельцев неводов. Поскольку неводы были очень дорогими и для транспортировки сетки требовалось как минимум восемь человек, каждый невод и был общим имуществом этих восьми человек. До недавнего времени каждый владелец делал свою часть работы, доходы и расходы по сетям распределялись поровну. Доли продавались и покупались среди жителей села:

Доли можно было свободно покупать, продавать и использовать как обеспечение для различных видов залога. Раньше они часто были наиболее ценным активом наследства и, реже, были частью приданого. Хотя доли были свободно конвертируемыми в том смысле, что другие совладельцы невода не имели права вето на будущую продажу, на практике они это право реально использовали. Совладельцы должны тесно сотрудничать, и мало кто купил бы долю в праве собственности на сеть, если другие владельцы долей решительно возражали бы против продажи.

(Alexander, 1982, p. 143)

К концу 1930-х годов рыбная ловля в Мавеле удовлетворяла в основном собственные нужды, а также давала сырье для изготовления сушеной рыбы для продажи зимой. Доходы от продажи сушеной рыбы были сравнительно невысокими. Но демографическое давление, рыночные возможности, а также взаимосвязь между внутренними и внешними правилами вместе заметно изменили ситуацию.

В период между 1901 и 1931 годами население Мавеля выросло на 70 % с непропорционально высоким уровнем роста среди семей, которые занимались береговым ловом (Alexander, 1982, p. 204). Это было обусловлено ранее имеющейся нехваткой рабочей силы, что заставляло глав семей, которые занимались береговым ловом, поощрять своих зятьев жить в Мавеле и инвестировать в одну из восьми долей семейного невода. По состоянию на 1931 год второе поколение этих иммигрантов начало вступать в браки и хотело доступа к улову. Учитывая, что доступ был привязан к восьмидольной системе, сыновья имели большую мотивацию приобрести долю в новой сетке. Александер четко иллюстрирует логику ситуации:

Если есть 20 неводов, то человек с одной частью будет получать 1/160 ежегодного улова. Но если после его смерти двое его сыновей наследуют совместную собственность на его долю, каждый из них получит лишь 1/320 улова, а если один присоединится к приобретению новой сетки, то каждый из них получит 1/168.

(Alexander, 1982, p. 204)

В 1933 году был принят закон, требующий регистрации береговых неводов по всей стране. На южном побережье, где система долей была доминирующей формой собственности, «…правительство ограничило количество сетей для любого места лова до уровня использования в 1933 году и кодифицировало критерии для распределения доступа к воде» (Alexander, 1982, p. 206). В 1933 году были зарегистрированы тридцать две сети. Реестр показывает, что почти все рыбаки имели по одной доле в каком-либо неводе. Законодательство позволяло лицам, не унаследовавшим право доступа к рыболовству, приобрести доли в имеющихся сетях. Это открыло доступ к промыслу лицам, которые не принадлежали к ограниченному числу семей, ранее имевших общий доступ к пользованию неводами на берегу Мавеля. Открытие доступа лицам, которые не принадлежали к первоначальной группе родственников, не повлияло бы на количество конкурирующих за доступ к ловле неводов, если бы положение, которое ограничивало количество неводов до количества используемых в 1933 году, действительно выполнялось. К сожалению, оно, как мы увидим, не было выполнено.