Управляемая демократия: Россия, которую нам навязали

По сравнению с началом XX в. отличие в том, что тогда Россия, несмотря на всю свою отсталость, была страной растущей, с молодым населением. К началу XXI в. страна подошла с населением, стареющим и деморализованным, с экономикой, переживающей глубокий многолетний спад. Все это заставляет сомневаться в перспективах нового революционного подъема. Но в то же время опыт XX в. не мог пройти для страны бесследно, ее прошлые жертвы и достижения не могли оказаться совершенно бессмысленными. Мы (как общество) уже не так молоды, но зато опытнее и образованнее.

«Раскручивая» Путина, политтехнологи пообещали народу перемены, твердо зная, что никаких перемен (во всяком случае — к лучшему) не будет и быть не может. Какая-то часть населения поверила, но это уже в последний раз. Больше нынешним властям не поверят, даже если те начнут говорить правду. Но обманутые надежды — спусковой крючок для массовых протестов.

Для борьбы против олигархии нужно не укреплять нынешнее российское государство, а, наоборот, ломать его. Но Путина для того и поставили, чтобы он не допустил подобного развития событий.

Крах оппозиции, административные и пропагандистские успехи Кремля создали у многих в России ощущение, что путинский новый порядок пришел всерьез и надолго. Для значительной части недавних «борцов с антинародным режимом» это послужило сигналом к «примирению с действительностью». В конце концов, разве Путин не пытается построить сильное государство, выступающее наследником Российской империи? И разве не об этом мечтали ораторы на националистических митингах? В поклонников президента наспех переквалифицировались и «реалистически мыслящие» деятели из официальной компартии, и радикалы, уставшие ждать немедленной революции.

При более пристальном взгляде, конечно, обнаруживалось, что социальная база режима весьма узка, что экономический рост имел крайне ограниченные перспективы, а зависимость страны от вывоза сырья и ввоза иностранного капитала превращала в насмешку любые рассуждения об имперском величии и даже «независимой внешней политике». Но, в конечном счете, вопрос не в этом.

Если вы действительно уверены, что капитализм пришел к нам на века, если вы твердо убеждены, что рабочее и левое движение заведомо не способны не только победить капитал, но и реформировать его в своих интересах, если, наконец, демократические свободы не имеют для нас самостоятельной ценности, а Россия воспринимается как страна, для которой просвещенный абсолютизм является пределом мечтаний, тогда, безусловно, есть все основания поддерживать Путина с его программой буржуазной модернизации и авторитарного порядка. господам и товарищам, рассуждающим подобным образом, надо расслабиться и получать удовольствие.

Тем, кто рассуждает иначе, не остается иного пути, кроме борьбы.

Примечания

1

Исключением из общего правила выглядит Польша, которая смогла к 1999 г. восстановить уровень 1989 г., но не сумела существенно превзойти его. При этом важно отметить, что Польша в 1989 г. не только не находилась на подъеме, но переживала спад производства, начавшийся еще за десять лет до этого! Иными словами, поднявшись за десять лет до уровня 1989 г., Польша все еще отставала от уровня 1979 г.

2

Eszmelet-Consciousness / Ed. By Т. Krausz. Budapest, 1997. P. 107.

3

Троцкий Л. Д. Что такое СССР и куда он идет? Париж, 1988. С. 127.

4

В этом, кстати, существеннейшее различие между тоталитаризмом XX в. и традиционной азиатской деспотией. Параллель между советским режимом сталинского периода и «азиатским способом производства» неоднократно проводилась как марксистами, так и немарксистскими исследователями. И в том и в другом случае имеет место концентрация собственности в руках деспотического государства, связь между властью и идеологией (в древнеазиатском варианте — особая роль государственной религии и касты жрецов), и в том и в другом случае — попытки централизованного руководства экономическими процессами. Но в «азиатском» варианте речь идет о постоянной работе государства по обеспечению простого воспроизводства (поддержание ирригационных систем, установление сельским общинам ежегодных норм по сдаче зерна и т. п.), тогда как в нашем случае ставится задача форсированного экономического роста и смены старых, доиндустриальных технологий новыми, индустриальными. Отсюда следует и совершенно различный характер государства. В рамках «азиатской» системы деспотическое правительство имело неограниченную власть, но не претендовало на тотальное управление обществом. Более того, основные процессы, происходившие «в низах», были саморегулирующимися. В общинах властвовал обычай, политически они обладали значительной автономией. Напротив, тоталитаризм XX в. строится по принципу всеобщности, тотальности управления. Об «азиатском деспотизме» и тоталитаризме см.: Кагарлицкий Б. Диалектика надежды. Париж, 1989.

5

Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? М., 1989. С. 149.

6

Пастухов В. Три времени России. M.: Полис-Росспэн, 1994. С. 155.

7