Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе ХХ века

Иван Карамазов в «Братьях Карамазовых» Достоевского (1880) в разговоре с братом Алешей (глава «Бунт») излагает ему свое отношение к «классическому» вопросу теодицеи. Он говорит брату – послушнику местного монастыря, – что не понимает, почему якобы всемогущий и всеблагой Бог терпит несправедливые страдания праведных людей, и в особенности страдания невинных детей. Они ведь «ничего не съели» [Достоевский 1976,14: 216], то есть не вкусили плода познания добра и зла. И так как ни один ответ на этот вопрос не удовлетворяет его ни логически, ни эмоционально, Иван, как известно, возвращает свой «билет» в Царство Божие, купленный за счет не только «слезинок» детей, но часто и за счет самых непостижимых уму и чувству страданий, мучений и пыток. В список своих «недоумений» насчет Божьего промысла Иван также включает вопрос о долготерпении, которого Бог, очевидно, ожидает от человечества как чего-то само собой разумеющегося, не «спрашивая, однако, согласно ли оно на таковое». В сочинении «Легенда о Великом инквизиторе» Иван говорит о том, с каким нетерпением человечество ждало и ждет до сих пор второго пришествия Христа, пришествия, которое должно разъяснить все вопросы такого порядка, как теодицея и «слезинки» невинных детей. Талантливый сочинитель в жанре легенд, Иван создал сильное литературное произведение, в котором, помимо теодицеи и других «проклятых вопросов», также затрагивает мучительное ожидание христианским человечеством второго пришествия Христа, страстное желание людей узнать, когда он снова появится, чтобы разрешить все сомнения и «утолить все печали».

Как бы услышав мольбы людей, Христос в «Легенде» Ивана посещает наш мир, а именно Испанию времен инквизиции. Он «появляется» в Севилье, но только «проходит» через город и «ничего не говорит» [Достоевский 1976, 14: 225]. Естественно, от того, что он «проходил» и «молчал», ничего не меняется ни в Севилье, где сжигают «еретиков», ни в каком-либо другом городе мира. Христос не вернулся, чтобы сыграть роль Судии в апокалиптической драме «Страшный суд» и создать новый мир и новое небо, – не вернулся ни в XVI веке «Легенды», ни в XIX веке братьев Ивана и Алеши. «Князь Давидов» только «нанес визит» городу (как сказал бы Триродов, герой «Легенды» Сологуба), и, несмотря на то что его встречают с надеждой и любовью, он ничего не изменяет к лучшему и ничего не говорит о том, когда он вернется «всерьез». Человечество остается по-прежнему подверженным страданиям, болезням и смерти; безвинных детей по-прежнему будут истязать, и зло по-прежнему будет торжествовать повсюду почти беспрепятственно. К рубежу XIX–XX веков прошло уже не пятнадцать, как в «Легенде», а целых девятнадцать столетий с тех пор, как Иисус обещал «се гряду скоро», и этот промежуток времени увеличивается с каждым новым поколением читателей «Легенды». В теряющей веру Европе, которую Иван Карамазов называет «дорогим», но все же «кладбищем», множество людей конца XIX – начала XX века уже похоронили все надежды на возвращение Спасителя и не ждут более ни его суда, ни его прощения, ни его нового Иерусалима. И только в России, где народ еще «носит» Бога в душе, даже среди интеллигенции есть те, кто верит в него, потому что доверяет народной правде. Так, по крайней мере, считал автор «Братьев Карамазовых», Достоевский, который видел разрешение всех мировых вопросов и проблем во всемирном объединении человечества через русскую веру и русский верующий народ.